Даша взяла с полки синюю книгу с заголовком «Рецепты первых блюд» и, с удовольствием думая о мясе с картошкой, раскрыла наугад.
«Борщ. На 30 кг говядины, 50 кг капусты, 5 кг свеклы…»
Захлопнув книгу, прочитала написанное мелким шрифтом «для работников общественных столовых». Поставила томик на место. И, задев рукой старый телефонный аппарат, застыла.
Вот сейчас взять и позвонить… На домашний. Может быть, Олег, лежа на низкой тахте и не отрывая глаз от видеоклипа, опустит смуглую руку с вычурным серебряным кольцом-драконом на пальце и, шаря по паркету, подтянет к себе телефон. Снимет трубку и поднесет ее к лицу. Даша положила руку на горбатенькую трубку, отливающую красным глянцем. И вспомнила, как звонила из ателье, неделю назад, ночью, упав в смертельную тоску и не имея сил выдержать характер. А за сонным голосом Олега послышался женский голос, тоже сонный, но с любопытством, что просыпалось по мере того, как он дышал в трубку, сказав але. Под кукольное «Олежа, кто там? А? А?» Даша тогда трубку положила.
— Патрисий, — позвала шепотом, убирая руку за спину, — ну что ты там, и спать в горшке собрался? Иди ко мне.
Но кот молчал, и она отправилась в кухню. Пока плакала и жарила картошку, мешала на сковороде вкусно пахнущее мясо, настроение улучшилось. Мечтая о том, как состоится дефиле, пройдут по подиуму высокие гибкие девы, придерживая рукой роскошные подолы, а зрители зайдутся аплодисментами, и Галка в новом платье с голой спиной, вдруг вытащит из толпы ее — Дашу, и поставит рядом, — вот с ней делали, думали, ночами не спали, — замурлыкала песенку.
— Что, пришел? Ты меня за мясо в рабство продашь, так? — упрекнула Патрисия, который сел на главную табуретку и ждал, свесив хвост. Даша нашла блюдце и положила ему порцию домашней еды. Кот, встав на задние лапы, передние аккуратно положил на край стола, сунул в блюдце розовый нос и, подхватывая зубами кусочки, замурлыкал.
— Вот мы с тобой вдвоем, — грустно сказала Даша, подкладывая в блюдце еще кусочек, — и не надо нам никого, ну их всех. Ешь, а я пойду мыться.
В ванной мечталось о том же. А потом, в наплывающей дреме, увиделось и другое — что Патрисий превратился в очень даже симпатичного молодого человека, причем черные пятна съехали со шкуры и стали автомобилем, в котором он Дашу приезжал встречать по вечерам. А мастерская уже не в закуте за вахтой, но в стеклянном большом доме, как тот, в Сокольниках, где улыбчивые консультанты встречали гостей и вели их к рядам вешалок и манекенам. Обмеряли и, записывая в дежурную тетрадь…
— Опять о работе! — Даша открыла душ и, проснувшись, домылась. Замоталась в большое полотенце, набрала в таз горячей воды, утопила в нем футболку, джинсы и бельишко, рассчитывая высушить к утру на батарее. И босиком вернулась в комнату с полированной стенкой. Открыла стеклянную дверцу, за которой рядочками стоял старый хрусталь. Ну, это почти, как дома.
— Сейчас! — пропела, вынимая два высоких фужера и подсвечник с оплавленными свечками, — сейчас будет нам праздник, Патрисий!
На маленький круглый столик поставила хрусталь, зажгла свечи, принесла из кухни пирожное и яблоко. Посмотрела на ополовиненную бутылку виски в шкафу, но топнула босой ногой и убежала за компотом. Аккуратно налила в оба фужера и полюбовалась, как переливается красная прозрачная влага. Патрисий не шел и она, подумав немножко, скинула на кресло полотенце, села, положив ногу на ногу, проверяя по отражению в зеркале, красиво ли сидит. Подняла бокал.
— Дорогая Даша! Милая, красивая, любимая Даша! Скоро Новый год, с чем я тебя и поздравляю! Когда будешь мемуары писать, для потомства, смеяться будешь, как в ателье жила на диванчике. А этот, он себе все локти сгрызет, когда тебя по телевизору — каждый день! Прозит! Чин-чин! Будь здоровенька!
Повела рукой, салютуя отражению. Отражение ей нравилось. Отпила компот маленькими глотками. Взяла яблоко, размышляя, включать ли телевизор, в котором пока что ее нет.
В дверь позвонили.
Даша застыла с яблоком в руке.
Через минуту раздался еще один звонок, очень длинный. Даша аккуратно положила яблоко на столик. Привстала и снова застыла, услышав, как загремел в замке ключ. Дрожащими руками нащупала край влажного полотенца и, вскочив, криво навернула его на себя.