Немного согревшись, охотник покопался в заплечном мешке. В животе пустота гуляла еще с утра. А на двух – трех глотках воды далеко ли дойдешь? Держа сверток, сделанный из размятых и переплетенных меж собой тонких еловых корешков, охотник прикинул его вес на ладони. «Хватит еще на день…» Развернул и, поделив небольшой кусок вяленого мяса надвое, вновь убрал на дно мешка. Откинувшись спиной к стене, еле торчащей из песков, расположенной где-то глубоко в пределах старого дворца, и жуя, охотник уставил усталый взгляд на скупо горящий костер. На вкус оленина уже была просто соленой и почти не разжевывалась. Чаще прилипала к зубам, чем проглатывалась, создавала ощущение, что жуешь сосновую ветку. Смолистую, без вкуса, сухую, с легким запахом хвои. «Ладно, тоже еда… не ящериц же по пескам ловить?..»
Едва утолив голод и жажду Дор попытался уснуть. Ноги еле согревались от чахлого костра, глаза слезились и чесались от вездесущего песка, который, казалось, теперь был во всех складках под одеждой, и где-то над головой выла и гудела старая башня. Охотник открыл глаза, зябко поежившись. «Может под утро успокоиться…»
Ночь шла к концу. Ветер, стихнув и разогнав на небе тучи, пускал властвовать утренний холод остывших песков пустыни. Дор, очередной раз очнувшись от дремы, так и не ставшей пусть и коротким, но сном, встал размяться. Приседая и ухая, постукивая себя по плечам ладонями, принялся ходить вокруг костра, поглядывая на небо. Если спать не удавалось, оставалось надеяться, что свет Хаале – луны, появляющейся на небосводе лишь под утро, чтобы проводить ночь своими еле заметными над горизонтом боками – позволит продолжить путь. До Идолима три дня пути. Может чуть больше. А двигаясь меньше замерзнешь, чем тут сидя, слушая вой и стоны старого города и этой башни. Надо же – ветер стих, а башня все стонет тихо. Как зовет кого-то. И голос такой, как человек кричит слабо… «Да ну… это?..» Охотнику стало в миг жарко. Мало ли? Город старый. Сколько хранят в себе тайн эти руины? Даже, если помнить легенды о том, как уходил народ с насиженных мест, то явно не отыскать в коротком повествовании следов историй о оставшихся тут. И город мертвый мог так и остаться пристанищем заблудших душ жителей, не отыскавших путь к чертогам предков. Потому, как уже некому им было показать дорогу в опустевшем, великом некогда Махдара.
По спине охотника рода Серых пробежал озноб. Утренний холод пустыни враз показался могильным, а зов и доносившийся до слуха стон – не человеческим вовсе. Взяв в руки головню из догорающего костра, Дор, все же решил посмотреть, кто издавал эти звуки. Или что?.. И пошел, крадучись, всматриваясь в темную пустоту, покинутого города. За очередным углом, выглянув на узкую улочку, ведущую за стены дворца, охотник рода Серых разглядел распластанную на песке фигуру. Сердце, подскочив к горлу, заколотилось. «Это?.. Оно ли?..» Сглотнув страх, держа над головой факел, крепко сжимая свой верный нож, осторожно приблизился к распластанной на земле фигуре. «Вот тебе раз!..» Еле дыша и почти не двигаясь на песке у ног охотника лежала Алида. Дор видел ее лишь единожды, во время своей короткой стоянки в лагере разбойного отряда Даги Кривого. Тогда Вик, охотник его родного поселения, помог ему найти стоянку разбойников. И настойку свою сварил крепче обычного, чтоб Дор Ийса уйти успел, если все не так пойдет, как задумывалось. Оно и пошло.
Свет факела позволял разглядеть следы зубов на дорогих – далеко не разбойничий наряд и не трофей вовсе – бронях. С карахами в степи встретилась Алида. Не с одним, явно. Запекшиеся пятна крови на одежде могли сказать, что стая многих не досчиталась. «До утра не дотянет…»
Дор, не сводя глаз с Алиды, отступил на несколько шагов назад. «В дорогу пора собираться… Скарб собрать и идти.» Развернулся и успел сделать лишь шаг, когда до его слуха донесся слабый стон.
Дор зажмурился. «Не по-людски это…» Бросив факел и подхватив на руки разбойницу, спешно понес к костру. Сначала согреть. «В мешок много чего укладывал… Сейчас, ты потерпи.»