Представители первой группы отличались молодостью, они приехали из Вашингтона. Вторая группа состояла из людей постарше, явно бизнесменов.
Оррен Бойл и Бертрам Скаддер использовали слова, как инструмент воздействия на общественность.
Слова — это обязательства, несущие в себе скрытый смысл, которого они не желали замечать. Для сортировки людей им не нужны были слова, они отмечали их физически: уважительное движение бровями, эквивалентное эмоции, которую можно выразить словом «Так!» — для первой группы, и саркастический изгиб губ, соответствующее «Ну-ну» — для второй. Лишь одно лицо на минуту нарушило гладко идущий процесс, когда они увидели холодные голубые глаза и белокурые волосы Хэнка Риардена. Их лицевые мышцы произвели его регистрацию во второй группе с пометкой «О, парень!» Результатом работы явилась оценка уровня силы Джеймса Таггерта. Итоговая цифра впечатляла.
Когда они видели, как Джеймс Таггерт двигается среди гостей, они понимали, что он хорошо осведомлен об этом. Он двигался резкими бросками, словно кодом азбуки Морзе — небольшими пробежками с короткими остановками, и с налетом легкого возбуждения, словно сознавал, как много собралось людей, чье неудовольствие может привести к неприятностям. Отблеск улыбки на его лице отдавал злорадством, как будто он знал, что их приход сюда, оказание ему чести, является поступком, который на самом деле унижает этих людей. Джим словно наслаждался этим сознанием.
За ним хвостом увивались несколько человек, словно специально для того, чтобы ему было кого игнорировать. Мистер Моуэн на мгновение мелькнул в этом хвосте, и доктор Притчет, и Бальф Юбэнк.
Самым настойчивым в этой группе оказался Пол Ларкин. С унылой улыбкой, умоляющей о том, чтобы его заметили, он неустанно описывал круги вокруг Таггерта, как будто хотел получить солнечный загар от каждого случайного луча.
Время от времени взгляд Таггерта быстро и украдкой окидывал всю толпу, подобно фонарику мародера, на языке мышечных жестов Оррена Бойла это означало, что Таггерт разыскивал кого-то, но хотел, чтобы об этом никто не знал. Поиски прекратились, когда Юджин Лоусон подошел, чтобы пожать Таггерту руку, и сказал, кривя мокрую нижнюю губу, чтобы смягчить удар:
— Мистер Моуч не смог придти, Джим, мистер Моуч очень сожалеет, он заказал специальный самолет, но в последнюю минуту обстоятельства изменились, наиважнейшие государственные проблемы, ты понимаешь. — Таггерт застыл, нахмурился и не ответил.
Оррен Бойл расхохотался. Таггерт обернулся к нему так резко, что окружающие порскнули в стороны, не дожидаясь на то команды.
— Что ты тут делаешь? — огрызнулся Таггерт.
— Весело провожу время, Джимми, просто весело провожу время, — ответил Бойл. — Уэсли — твой парень, разве не так?
— Я знаю еще одного, он тоже мой парень, и лучше ему не забывать об этом.
— Кто? Ларкин? Нет, я не думаю, что ты говоришь о Ларкине. А если ты говоришь не о Ларкине, то я считаю, что тебе следует поосторожнее пользоваться притяжательными местоимениями. Я не против классификации по возрасту, я знаю, что выгляжу моложе своих лет, но просто у меня аллергия на местоимения.
— Умно, но что-то ты стал слишком умным в последнее время.
— Если так, вперед, Джимми, воспользуйся этим.
— Для людей, которые сами себя перехитрили, беда в том, что у них слишком короткая память. Ты бы лучше вспомнил, кто заполучил риарден-металл, который увели с рынка для тебя.
— А я помню, кто мне это обещал. Та команда, что нажимала потом на все кнопки, до которых могла дотянуться, пытаясь помешать особой директиве, потому как просчитала, что в будущем ей могут понадобиться рельсы от Риардена.
— Да ты же потратил десять тысяч долларов, вливая выпивку в людей, которые, как ты надеялся, не допустят директивы о моратории на долговые обязательства!
— Верно. Я это сделал. У меня есть друзья, владеющие долговыми обязательствами железных дорог. К тому же, Джимми, у меня тоже есть друзья в Вашингтоне. Что ж, твои друзья одолели моих в деле с мораторием, но зато мои побили твоих по «Риарден Металлу», и я этого не забыл. Но, черт возьми, со мной все в порядке, все вообще в порядке вещей, только не пытайся надуть меня, Джимми. Оставь это сосункам.
— Если ты сомневаешься в том, что я всегда старался сделать для тебя все, от меня зависящее.