Я случайно встретился с ним в коридоре, когда он выходил из кабинета после своего последнего разговора с Джоном. Он сильно изменился. Надеюсь, никогда больше не увижу столь искаженного ненавистью лица. Стэдлер заметил меня, повернуться и крикнул: «Как же вы всем осточертели, проклятые, непрактичные идеалисты!» Я отвернулся. Понял, что услышал, как человек произнес себе смертный приговор… Мисс Таггерт, помните тот вопрос, который задали мне о трех моих учениках?
— Да, — прошептала она.
— Видите ли, по тону вашего голоса я сразу понял суть того, что говорил вам о них Роберт Стэдлер. Скажите, почему он вообще завел о них речь?
Дагни печально улыбнулась:
— Он рассказывал мне их историю, оправдывая свою веру в тщету человеческого разума. Как пример своих несбывшихся надежд. «При их способностях, — сказал он тогда, — можно было ожидать, что они когда-нибудь изменят мир»… А разве они не изменили?
Доктор Экстон кивнул и склонился в знак согласия и уважения к сказанному ею.
— Я хочу, мисс Таггерт, чтобы вы в полной мере осознали вред тех, кто заявляет, что земля по природе своей — царство зла, и у добра нет ни малейших шансов одержать над ним победу. Им следует перенастроить шкалу своих ценностей. Да, следует, пока они не даровали сами себе гнусную лицензию на безликое зло как необходимость. Поверьте, им стоит понять, знают ли они, что такое добро, и как оно вообще может существовать. Роберт Стэдлер до сих пор верит, что разум бессилен, и человеческая жизнь может быть только иррациональной. Неужели он ожидал, что Джон Голт, став великим ученым, захочет работать по указке доктора Флойда Ферриса? Что Франсиско Д’Анкония, став великим промышленником, захочет работать по указке Уэсли Моуча и для его блага? Что Рагнар Даннескъёлд, став великим философом, будет проповедовать по указке доктора Саймона Притчетта, что разума не существует, и что кто силен, тот и прав? То ли это будущее, какое Роберт Стэдлер счел бы разумным? Обратите внимание, мисс Таггерт, что те, кто громче всех кричат о своем разочаровании, о падении нравственности, о тщете ума, бессилии логики, как раз и добились полного, исчерпывающего, неизбежного результата идей, которые сами и проповедуют, до того безысходного, что даже не смеют назвать его. В мире, который провозглашает отсутствие разума, справедливость правления грубой силы, обирание способных для блага неспособных, жертвование лучшими ради худших. В таком мире лучшие должны восстать против общества, стать его злейшими врагами. В таком мире Джон Голт, человек интеллектуальной мощи, останется неквалифицированным рабочим; Франсиско Д’Анкония, удивительный созидатель богатства, станет прожигателем жизни, а Рагнер Даннескъёлд, светоч просвещения, станет воплощением насилия. Общество и доктор Стэдлер достигли всего, за что ратовали. На что они теперь могут жаловаться? На то, что Вселенная неразумна? Но так ли это?..
Доктор Экстон улыбнулся; в улыбке была безжалостная снисходительность.
— Каждый человек строит мир по своему образу и подобию, — продолжал он. — у него есть возможность выбирать, но нет возможности избежать необходимости выбора. Если он откажется от нее, то откажется и от права называться человеком и добьется только того, что жизнь превратится в мучительный хаос иррационального. Тот, кто сохранил хотя бы одну мысль, не загубленную уступкой воле других, кто принес в реальность хоть спичку, хоть сад, созданные по своему пониманию, тот в этой мере — человек, и только этой мерой измеряется его добродетель. Они, — он указал на своих учеников, — не делали никаких уступок. Это, — он кивнул на долину, — мера того, что они сохранили, и того, что они есть… Теперь я могу повторить ответ на заданный вами вопрос, зная, что вы поймете его адекватно. Вы спросили меня, горжусь ли я тем, какими стали три моих сына. Горжусь больше, чем надеялся. Горжусь каждым их поступком, каждой их целью и жизнью, которую они избрали. И это, Дагни, мой полный ответ.
Имя ее он произнес неожиданно отеческим тоном; но смотрел при этом не на нее, а на Голта.
Тот ответил ему открытым взглядом, чуть задержавшись, словно в знак благодарности. Потом повернулся к ней. Она поняла, что Голт смотрит на нее как на обладательницу нежданно обретенного титула, который доктор Экстон пожаловал ей, но не огласил, и никто больше не уловил этого, увидела в глазах Голта дружескую насмешку над ее растерянностью, поддержку и невероятную нежность.