— Помню, как ваш самолет заходил на посадку. Но это был единственный раз, когда я о вас не думал. Я полагал, что вы едете поездом.
Глядя на него в упор, она спросила:
— Как прикажете это понимать?
— Что?
— Единственный раз, когда вы не думали обо мне.
Голт не отвел взгляда; Дагни увидела характерную для него мимику: гордые, упрямо сложенные губы изогнулись в легкой улыбке.
— Как хотите, — ответил он.
Она чуть помолчала, лицо ее стало суровым. А в голосе звучало обвинение:
— Вы знали, что я еду за Квентином Дэниелсом?
— Да.
— И примчались раньше, чтобы не дать мне встретиться с ним? Чтобы нанести мне поражение — прекрасно зная, что оно будет означать для меня?
— Конечно.
Дагни отвела взгляд и промолчала. Голт поднялся, чтобы закончить готовить завтрак. Она наблюдала, как он, стоя у плиты, жарит гренки и яичницу с беконом. Работал он с уверенным, непринужденным мастерством, но это было мастерство другой профессии; руки его двигались с четкостью машиниста, передвигающего рычаги управления. Она внезапно вспомнила, где уже видела такое же виртуозное и ненужное мастерство.
— Научились этому у доктора Экстона? — спросила она, указывая на плиту.
— Да, помимо всего прочего.
— Он учил вас тратить время, ваше время, — она не могла сдержать негодующей дрожи в голосе, — на такую работу?!
— Я тратил время и на гораздо большие пустяки.
Когда он поставил перед ней тарелку, она спросила:
— Где вы взяли продукты? Здесь есть продовольственный магазин?
— Лучший на свете. Принадлежит Лоуренсу Хэммонду.
— Что?!
— Лоуренсу Хэммонду, из «Хэммонд Карс». Бекон с фермы Дуайта Сандерса — из «Сандерс эркрафт». Яйца и масло от судьи Наррангасетта — из Верховного суда штата Иллинойс.
Дагни злобно посмотрела на тарелку, словно боясь коснуться ее.
— Это самый дорогой завтрак, какой у меня когда-либо был, учитывая стоимость времени повара и всех остальных.
— С одной стороны — да. Но с другой — самый дешевый, потому что никакая часть его не ушла к грабителям, которые заставили бы вас платить за него из года в год и в конце концов бросили голодать.
После долгого молчания она спросила простодушно, чуть ли не с завистью:
— Что вы все здесь делаете?
— Живем.
Дагни еще ни разу не слышала, чтобы это слово звучало так убедительно.
— А что у вас за служба, место, должность, чин… не знаю, как и назвать? Ведь Мидас Маллиган сказал, что вы работаете здесь.
— Пожалуй, я мастер на все руки.
— Что-что? Простите, не поняла.
— Меня вызывают, когда выходит из строя какое-то оборудование — к примеру, в системе энергоснабжения.
Дагни поглядела на него и внезапно подскочила, невольно бросив взгляд на электрическую плиту, но боль в ноге заставила ее снова сесть.
Голт усмехнулся:
— Да-да, и это тоже, только успокойтесь, а то доктор Хендрикс вернет вас в кровать.
— Система энергообеспечения… — сдавленно произнесла она, — энергетическая система здесь… работающая на вашем двигателе?
— Да.
— Он построен? Действует?
— Он готовил вам завтрак.
— Я хочу видеть его!!!
— Не стоит калечиться, чтобы посмотреть на плиту. Это обыкновенная электрическая плита, только эксплуатация ее примерно в сто раз дешевле. И это все, что вы сможете увидеть, мисс Таггерт.
— Вы обещали показать мне долину.
— Долину покажу. Но генератор — нет.
— Ладно. А остальное — сейчас, как только покончим с завтраком?
— Если хотите и если способны двигаться.
— Способна.
Голт встал, подошел к телефону и набрал номер.
— Алло, Мидас?.. Да… Он был? Да, у нее все в порядке… Дашь мне машину на сегодня?.. Спасибо. Да, по обычной ставке, двадцать пять центов… Пришлешь ее сюда?.. Слушай, а нет ли у тебя случайно какой-нибудь трости? Она ей потребуется… Сегодня вечером? Да, пожалуй. Мы будем. Спасибо.
Он положил трубку. Дагни изумленно смотрела на него.
— Насколько я поняла, мистер Маллиган — которому принадлежит около двухсот миллионов долларов, — будет брать с вас двадцать пять центов за пользование машиной?
— Совершенно верно.
— Господи, неужели он не может дать ее вам просто так, в виде любезности?
Голт поглядел на Дагни, так, чтобы она непременно заметила и верно оценила его холодную усмешку.
— Мисс Таггерт, — заговорил он, — у нас в этой долине нет ни законов, ни правил, ни каких-то официальных организаций. Мы приехали сюда, потому что хотим отдохнуть. Но есть определенные обычаи, которые мы все соблюдаем, так как прекрасно понимаем, от чего именно хотим отдохнуть и от чего наш отдых зависит. Поэтому сразу предупреждаю вас, что в этой долине одно слово находится под запретом: слово «дай».