Возможно, и наш заблудший герой не связал бы это видение со своим очередным проступком и довольно далёкой катастрофой, но его ощущения кричали об обратном. Виновником или одним из виновников крушения был он. Он знал это совершенно точно. Он преодолел своеобразный предел отрицания, он накопил критическую массу опыта и понимания. Все его уже почти забытые прогулы, отступления от законов, сны и... исторические катаклизмы последнего времени подобно пазлам сложились, наконец, в цельную картину. Каким-то образом он, его поведение, а временами даже его разговоры и мысли связаны с порядком, стабильностью, равновесием в мире. Он один из тех, кто поддерживает это равновесие, должен поддерживать. Это надо принять. Впрочем, он ведь принял это ещё до армии...
Надо вести себя хорошо, надо соблюдать нормы и правила, и всё вокруг тоже будет хорошо. В принципе так ведь должен вести себя каждый. Разве не так? И вокруг будет очень-очень хорошо. Но все не могут вести себя правильно. Почему-то не могут. Поэтому их груз переложили на тех, кто может. Например, на него. Ему досталось гораздо больше ответственности, чем остальным. Может быть, он отвечает за всю нашу страну, а может быть, и за всю нашу планету...
Не знаю, как отнесся бы к подобным мыслям даже армейский психиатр, не говоря уже о гражданском. Но догадаться не сложно. Подозреваю, что срок службы нашего героя мог бы радикально сократиться, вздумай он поделиться с кем-нибудь своими откровениями. И хотя тогдашние психушки от тогдашней армии отличались мало, он разумно решил держать свои трансцендентальные открытия при себе. Он решил просто честно нести выпавшую ему ношу. Будда в ближайшем сне оказался с этим решением солидарен и даже рассказал историю, чтобы укрепить нашего героя в его мужественном выборе.
- Однажды в одной далёкой провинции стояла страшная засуха, - вещал Будда. - Дождей не было очень долго - много мучительных месяцев. Земля высохла и покрылась глубокими трещинами. Страна становилась пустыней, по которой жаркий ветер гонял тучи едкой пыли, в которую постепенно обращалась когда-то плодородная почва. Провинции грозили очередной неурожай и ужасный голод. В некоторых местах он уже начался. Чего только не делали люди, чтобы дожди, наконец, пошли. Они неустанно крутили молитвенные барабаны. Они давали обеты и приносили жертвы всем богам, которых могли вспомнить. Они палили в небо из ружей, чтобы отогнать злых духов засухи. Но всё было напрасно. Ничего не помогало. Бедствие не прекращалось. Кто-то посоветовал наместнику послать за одним даосским монахом из отдаленного монастыря, о котором шла молва как о святом. Так и сделали. Прибыв на место, монах потребовал уединения. Он закрылся в одиноко стоящей хижине и, не выходя из неё, медитировал три дня. На четвертый пошел долгожданный дождь. «Как ты это сделал?» - восхищенно спросил наместник у монаха. Тот скромно ответил: «Я ничего не делал, почтенный. Когда я сюда прибыл, моё Дао вышло из равновесия. Я уединился, чтобы всего лишь восстановить его. Когда моё Дао вернулось к гармонии, Дао окружающего мира тоже восстановилось...»
Будда надолго замолчал.
- Всё? - не вытерпел наш герой.
- Всё.
- Можно два вопроса?
- Конечно.
- Почему я? И что такое Дао?
Ответом была только добродушная улыбка...
В самоволках и других противозаконных мероприятиях наш герой больше не участвовал. Он самоотверженно нёс свой крест всю оставшуюся армию. Это получалось всё легче и легче. За отказ от житейских радостей, грозящих головной болью и другими неприятностями, его стали уважать и сослуживцы и командование. Он даже дослужился до очередного воинского звания - ефрейтор.
Однако мир теперь каким-то образом чутко реагировал не только на его проступки, но даже на его неправильные мысли. А у кого их не бывает? Стоило кому-нибудь позавидовать, стоило пожелать недоброго, как где-то мгновенно случалось что-нибудь плохое. То народные волнения, то приземление самолёта на Красную площадь... Вероятно, нечто подобное бывало от его неправедного мышления и раньше, просто до распоясавшейся гласности о большинстве неприятных происшествий ни он, ни кто другой вовремя не узнавал.
Разум контролировать гораздо труднее, чем поступки, тем не менее, серьёзных катаклизмов в стране достаточно долго не наблюдалось. Жизнь вокруг вроде бы всё улучшалась и улучшалась. А в мире вообще началось реальное разоружение. И ни один человек вокруг не знал, кто на самом деле наш добрый ангел...
После армии он легко поступил на подготовительное отделение, а потом и в институт. И... снова заметил, что устаёт. В душе нарастало едкое раздражение, с которым было всё труднее и труднее бороться. Сложно сказать, с чем оно было связано. Может быть с учебными нагрузками и очередными сезонными авитаминозами, а может быть и непосредственно с его непосильной ношей. Соблюдать нормы и законы в совковой перестроечной реальности было не то, чтобы очень трудно, а... обидно. А уж правильно мыслить становилось, кажется, просто не реально. Витька, например, (помните бывшего соседа-соучастника?) ничего не соблюдал (не говоря уже о мышлении), он занимался и водкой, и рэкетом, и уже становился в их районе авторитетным человеком, ездил на вишнёвой восьмерке...