Наш герой сорвался уже в декабре 88-го, 7 декабря. Сорвался и снова испытал облегчение. Умолчу о том, что он сделал. Зачем вам ещё и это? Чтобы осуждать? Но, как говориться, пусть первый камень бросит тот, кто сам без греха. Вполне ответственно заявляю, что совершил он не так уж и много и не такого уж и серьёзного. На фоне того, что начиналось (продолжалось) тогда в стране его очередное прегрешение было просто детской шалостью, сущим пустяком, сопоставимым с самоволками и прогулами. Однако последствия были ужасными. И для нашего персонажа, и для ещё десятков, если не сотен тысяч ни в чем неповинных людей. Седьмого декабря произошло страшное землетрясение в Спитаке.
С этого момента страна стала расползаться, как тронутое гниением тело. Жизнь вокруг вошла в глубокое пике, штопор. Разум, подпитываемый (или регулярно отравляемый) «Взглядом», «До и после полуночи» и на глазах желтеющей прессой уже просто отказывался работать нормально. Да и что такое «нормально» становилось всё непонятнее и непонятнее. Будда больше не помогал, наверное, отвлёкся на более важные мировые дела. В результате у нас то взрывался газопровод вместе с пассажирскими поездами, то сапёрными лопатками разгонялась демонстрация, то происходил государственный переворот, то отделялись целые республики, то менялись пятидесятирублёвки на... пятидестирублёвки. Теперь то вы знаете, кто за всем этим стоял.
Нести свой груз нашему герою было в этот период совсем не трудно. Видимо, тогда и нести то было особо нечего. А может быть, он просто и не нёс. Тем не менее, любое мало-мальски серьёзное событие (плохое) оказывалось связано с какими-то его реальными или ментальными проступками. Обязательно. Ему это было легко определить, у него таких проступков было гораздо меньше, чем у каждого из нас. И становилось всё меньше и меньше. Не смотря ни на что, он всё твёрже и твёрже брал себя в руки, всё лучше и лучше контролировал своё сознание. По-видимому, Будда на это и рассчитывал, был в этом уверен, раз не появлялся очень-очень долго...
И постепенно жизнь вокруг стала налаживаться. Отгремели лихие девяностые. Ничего из того, чего мы боялись больше всего (глобально страшного, типа гражданской войны) не случилось. Несомненно, важную лепту в улучшение жизни страны, в её стабилизацию внёс наш герой. Он давно окончил институт, обзавёлся семьёй, с минимальными для континуума последствиями сменил несколько работ. Пытался пару раз заняться своим бизнесом, но первый раз это кончилось обвалом «МММ», а второй и вообще - памятным всем дефолтом 98-го года. Вот просто невозможно у нас заниматься коммерцией правильно и честно. То есть, конечно, возможно, если цель бизнеса - обогащение бюджета и прокорм толпы чиновников, а вот если цель - собственная прибыль, то, по определению невозможно. Так что не сложилось. Не разбогател наш герой и на всех своих работах, да и мыслимо ли это было при его примерном поведении-мышлении? Не всё, что полезно для работы, полезно и для тебя (в нашем отечестве). Но, по крайней мере, с ним не случилось и ничего того, что с очень многими неправедно разбогатевшими. Тот самый Витька, например, уже упокоился под огромным мраморным монументом, однажды взорвавшись в своём бронированном Мерседесе.
Однако жене нашего героя «правильных, законных, праведных» соображений-убеждений внушить было невозможно. Она таки хотела то шубу, то машину, то кухню, то дачу. Позднее учеба детей стала тянуть все семейные ресурсы, оставшиеся после погашения кредитов, кормёжки и расплаты с коммунальщиками. И это притом, что жить в стране, кажется, реально становилось всё лучше и лучше... кому-то... многим... всем, почти всем, но не нашему герою. Ведь герой сейчас он только для нас, посвященных, а остальные не знают настоящего героя.
Ему опять было трудно, становилось всё труднее и труднее. Непосильная ноша снова стала чересчур сильно оттягивать плечи. Он опять очень устал. Смертельно устал. Более того, он устал теперь не только физически, он устал морально. В голове всё чаще стала мелькать мысль: «А стоит ли всё, что его окружает тех лишений, которые он на себя взвалил? Ради чего тащить это всё и дальше? Почему он?» Будда почему-то не отвечал...