- Значит, вы считаете, - спросила Лена, - что с нашими "афганцами" тоже что-то происходит?
- Я только предполагаю. К тому же, конечно, речь идет не обо всех, а об отдельных индивидуумах - ничтожном меньшинстве. Но их вполне могло охватить какое-то псевдорелигиозное чувство, потом оформиться в придуманные ими самими ритуалы. А они могут оказаться самыми омерзительными. Вот то, что вы мне рассказали, очень это напоминает...
- Вы думаете, что эти четверо - поклонники Сатаны? - Зина произнесла это с заметным страхом в голосе.
- Необязательно. И даже скорее всего, что нет. Ясно ведь, что ни в СССР, ни в Афганистане у них не было возможности ознакомиться с сатанизмом по литературе. Подозреваю, что они и по сей день не знают, что на Западе подобная литература свободно издается и даже существует такая наука, как демонология. Но стихийно выработать в своем кругу особые обряды и обычаи, похожие на сатанистские, они вполне могли.
- Разве можно такое придумать - раскапывать могилу, вытаскивать гроб и похищать труп?
Я прислушался повнимательней. С чего это Ленка взяла, что труп был похищен? Как я понял, присутствуя на месте события, "афганцы" вообще не нашли никого в гробу. Они, я догадывался, имели причины подозревать, что тете Кате привезли пустой гроб, но наверняка этого не знали, потому и пошли проверять.
- Я не могу сказать с уверенностью, что они это придумали, но вполне допускаю такое. Ведь как возникали ритуалы в примитивном, первобытно-коммунистическом обществе? Люди очеловечивали силы природы: ветер, грозу, морскую бурю, огонь, землю. Вырабатывалось и, условно говоря, "человеческое отношение" к этим силам, а известно, что человеческие отношения строятся по известному принципу: "Ты - мне, я - тебе" Вот, допустим, жил да был древний охотник, которому вдруг перестало везти на охоте. Три дня маялся, бегал по лесу с каменным топором, а ни одного приличного зверя не убил, только какую-нибудь крысу...
. - Не надо про крысу! - запищала Зинка. - Я их боюсь и на дух не выношу!
- Хорошо, пусть будет заяц... Если Елена Иванна не заявит, что ей зайчика жалко. Вы охотника пожалейте - его ведь жена съест, как-никак матриархат на дворе. Стал, значит, наш охотник собираться в лес, решил изжарить зайчатинку на костре, зазевался, размышляя, как ему выполнить план по увеличению вылова дичи в свете решений очередного родоплеменного съезда - и уронил недожаренного зайчика в костер, отчего конечный продукт стал неудобоваримым, точнее неудобоперевариваемым. Мало того, что в лес отправился голодным, так еще и супруга каменной поварешкой по лбу заехала. Но зато на охоте повезло. Завалил мамонта - сразу весь план по заготовке мяса выполнил досрочно. Получив от жены почетную берестяную грамоту и значок ударника примитивно-коммунистического труда, наш охотник начал думу думать. Обобщать свой передовой опыт, доискиваться причин резко возросшей производительности труда... Конечно, в наше время он подумал бы, что все произошло потому, что он, простой неандертальский парень, изучил в совершенстве труды классиков марксизма-ленинизма, проникся духом решений XXVI съезда КПСС, уловил ценные мысли в трудах Леонида Ильича Брежнева, царствие ему небесное. Но тогда, когда даже "Малая земля", как ни странно, еще не была написана - о чем он мог подумать? Да о том, что три дня был в немилости у какого-нибудь Великого духа Огня. А на четвертый, случайно уронив в костер свой скромный завтрак и дав его сожрать Огню, умилостивил эту вышестоящую инстанцию. А потому в следующий раз, собираясь на охоту, уже целенаправленно откромсал от мамонта полтора кило мяса и кинул в огонь, чтобы высокопоставленный товарищ правильно его понял. И поскольку ему вновь повезло с мамонтом, наш простой неандертальский или кроманьонский труженик стал повторять этот ритуал ежедневно. А если при этом еще что-то не клеилось, он просил супругу на прощанье треснуть его поварешкой - поскольку это сулило особую удачу.
Порадовавшись своему юмору, поскольку "прилипалы" заулыбались, Чудо-юдо продолжал несколько серьезнее:
- Так вот рождались верования и всяческая магия, а также иной опиум для народа. Я вполне могу допустить, что и у афганцев могли появиться свои обычаи, тайные ритуалы, хотя бы у каких-то групп. Ну, например, не бриться перед выполнением боевой задачи или, наоборот, обязательно идти в горы чисто выбритыми. Или брать "на счастье" пуговицу со штанов убитого душмана. Или сделать амулетом выбитый зуб какого-нибудь басмача. А то и отрезать поверженному врагу ухо, чтобы, засушив его, носить на шее. Я точно знаю, что американцы во Вьетнаме делали амулеты из высушенных ушей и других частей тела убитых партизан. У меня нет уверенности, что наши не поступали также...
- Не может быть!
- А почему, позвольте вас спросить? Только потому, что они "наши", а американцы - "ихние"?
- Не знаю почему, - упрямо сказала Лена, - но я этому верить не хочу, просто не могу. Наши - и такое?
- Но ведь могилу друга своего они раскопали, а труп куда-то спрятали, если я вас правильно понял? Значит, могли и на амулеты изрезать...
- Не знаю... - промямлила Лена.
Я слушал все это с самым серьезным интересом. Память Ричарда Брауна убеждала меня в том, что Чудо-юдо во многом прав. Во всяком случае, в том, что касалось американцев. Браун тоже с великой осторожностью ходил по открытому пространству, во всяком случае, в первые месяцы по возвращении в Штаты. Не раз и не два ему мерещилось, что где-то в траве, на газоне парка может находиться мина. Много раз возникало ощущение, что тебя кто-то выцеливает, и хотелось выстрелить первым. И о том, что уши вьетконговцев кое-кто засушивал и носил как амулеты, и про зубы, выбитые у трупов, Сергеевич вовсе не врал. Я... то есть, конечно, Браун видел это все своими глазами. Опыт того же Брауна напоминал и о том, какие "сувенирчики" вывозились наемниками из Анголы. Все это называлось "bodycount" - "подсчет трупов". Командование применяло какие-то запретительные меры, большинство нормальных солдат считало этих ребят бандитами, но побаивалось. Самое главное, что удерживало от подражания возможность угодить вместе с "сувенирами" к Вьетконгу. Малыши-"чарли" вряд ли сочли бы нужным брать его надолго. Да и легкой смерти у такого молодца обычно не бывало. Чаще всего парни в черных рубашках тоже брали себе что-нибудь "на память". Хорошо еще, если это было только ухо или нос, и если при этом они не забывали пристрелить, ибо можно было провисеть в "волчьей яме" нанизанным на бамбуковый кол и сутки, и трое, прежде чем Господь соизволил бы принять душу грешника. За такие муки можно бы и в святые великомученики производить, если б уж очень много грехов не было сотворено...