Поспать дали недолго. Опять появились бундесы, опять надели наручники и повели. Но не к дежурному, а куда-то наверх, где была комнатка со столиком, за которым сидел один мужичок, а сзади - второй.
- Привет! - сказал тот, что сидел за столиком. - Меня зовут Курт. А ты Николай Коротков, рядовой солдат Советской Армии. Очень приятно познакомиться. Ты задержан федеральной пограничной службой Германии. Я буду задавать вопросы, ты - отвечать. Имя?
- Николай.
- Отчество?
- Иванович.
- Фамилия?
- Коротков.
- Год рождения?
- 1962-й.
- Место рождения?
- Кажется, Москва. Я подкидыш.
- Так. Теперь объясни, зачем перешел границу?
- Я не знал, что перехожу. Не заметил.
Курт улыбнулся.
- Знаешь, я был бы очень рад, если бы ты был прав. Тысячи людей здесь и в Восточной зоне - тоже. Но не заметить эту границу нельзя. Перейти ее невозможно. Ты прыгал с парашютом?
- Да, - сказал я, не сообразив, что он спрашивает не про то, прыгал ли я вообще, а о том, как я перешел границу.
- Где? - спросил Курт, и я ответил:
- В Союзе прыгал, в ГДР тоже...
- Нет, ты не так понял, - закивал Курт. - Ты сюда с парашютом прыгал?
- Нет. Сюда я пешком пришел. Случайно. Через подземный ход...
И я честно и благородно рассказал Курту про то, как решил прогуляться по подземелью...
- Зер интерессант! - сказал Курт. - Теперь вопрос: ты хочешь остаться здесь или надо вызывать ваше посольство?
- Наверное, надо посольство, - сказал я.
- Ты знаешь, чего тебе будет дома?
- А чего я сделал? Я ж нечаянно.
- Это КГБ будешь говорить. Уголовный кодекс РСФСР, статья 83 - незаконный выезд за границу - от одного года до трех лет лишения свободы. Еще статья 259 - разглашение военной тайны - от двух до пяти.
- Отсижу, - сказал я, - чего пугаете? Прямо как в кино.
- Из комсомола выгонят, в институт не примут, на завод нормальный не возьмут... - начал загибать пальцы Курт.
- Ну и что, - хмыкнул я. - Может, я всю жизнь мечтал тунеядцем быть! Воровать буду. У воров жизнь клевая, романтика: украл, выпил - в тюрьму. Украл, выпил - в тюрьму!
Как раз в прошлое воскресенье нам в очередной раз крутили "Джентльменов удачи" с Леоновым и компанией.
- Хм, - сказал второй мужик, сидевший за спиной у Курта, а затем встал со своего места и обошел меня со спины. Отчего-то показалось, что он двинет мне чем-нибудь по затылку, сшибет на пол и будет топтать ногами, как в гестапо. Вообще-то в этот момент стало не по себе.
- Шпана детдомовская, - заметил мужик, зашедший со спины. - А как ты думаешь, что будет, если тебя найдут в штольнях, разрезанного пополам вагонеткой, а?
Вот это я как-то не подумал.
- Тебя если и ищут, - пояснил этот второй, - то под землей. Мы тоже не имеем полного плана этих подземных сооружений. Не знаем, что взорвано, а что осталось. Даже мы! А русские - тем более. Даже не знали, что вход в штольни находится в овощехранилище. А ваша часть тут уже двадцать лет стоит, и до нее тут ваши были. Ну, пропал ты без вести - и все. Родителей у тебя нет, похоронку посылать некуда. Несчастный случай! Погиб по собственной дури. Мог ты там угробиться сам по себе? Мог! Вот и угробился...
- Тебя нет, - улыбнулся Курт, - ты пустое место.
- Но вы же протокол пишете, - сказал я, - стало быть, все по закону. В компьютер записали. Полицаи ваши меня видели...
- Это все мелочи, - улыбнулся Курт. - При перевозке бывают катастрофы, нападения неизвестных лиц.
- Вам что, нужно, чтоб я еще раз на весь мир сказал, как у нас в Совке хреново? - спросил я. - Думаете, это у нас никто не знает или во всем мире?
- Странный ты парень, - улыбнулся Курт, - знаешь, что хреново, а поменять местожительство на лучшее не хочешь? Знаешь, сколько пареньков хотят сюда? У вас, у ГДР, у поляков? Миллионы!
- Может, они, миллионы, и хотят, а я нет.
- Коммунистов любишь?
- Да мне они как-то до фени. Я по-русски говорить хочу, а немецкого сто лет не знаю, только "хенде хох!". И что я у вас делать буду? Мусор убирать? С турками на пару?
- Те турки, которые первыми приехали, сейчас уже миллионеры, - ухмыльнулся Курт. - Начинали с мусора, а сейчас очень богатые.
- Он дурак, - сказал второй, - не мечи бисер перед свиньей.
Однако в этот момент появился еще один человек. Он сказал что-то с веселой улыбкой, вроде бы по-английски. Этот язык я учил в школе, но знал на слабый-преслабый трояк.
- О'кей, - кивнул Курт.
Вошедший повернулся ко мне и, улыбаясь, пшикнул мне в морду чем-то вроде нашей "Примы" или "Секунды", которыми пытаются тараканов или мух морить... Только это было покрепче, потому что я потерял сознание.
...Очнулся я совсем в другом месте. Голова немного гудела, но, судя по всему, не от ударов. Наручников не было, но ни рукой, ни ногой я пошевелить не мог. Все накрепко зафиксировано, даже голова. Повернуть ее было нельзя, я мог смотреть только вверх и чуть-чуть скашивать глаза вправо и влево. Пахло какой-то медициной. Пиликали компьютеры и приборы. Изредка в поле зрения попадали люди в белых, голубых и зеленых халатах, с масками на лицах. Они перебрасывались короткими фразами на английском, но ни одной я понять не мог трояк не позволял.
Впечатление было, что меня собираются резать. В свое время наши советские врачи удаляли мне аппендицит без наркоза. То есть не совсем без наркоза, а с одним новокаином. Это было очень больно. Но тогда я, хотя мне и было лет четырнадцать, все-таки понимал, что если не отрезать, то будет еще хуже. Сейчас я как раз наоборот догадывался, что резать меня вовсе не обязательно. У меня, тьфу-тьфу, ничего не болело. Операции я не заказывал, жалоб ни на что не делал. Какого хрена эти штатники за меня взялись? Неужели они и впрямь такие суки, как утверждал наш замполит?
- Эй, позвал я, - кто-нибудь по-русски кумекает?
- Кумекает, кумекает, - отозвался из-под маски какой-то мужик. Что-то подсказало мне, что это он плеснул мне в морду газом.
- Чего вы со мной делать хотите? - спросил я.
- Садистские эксперименты, - спокойно сказал мужик. - Ты что, не уловил, что я доктор Менгеле?
- Чего? - не слыхивал я ничего про этого доктора, но кто такие садисты, слышал.
Мужик хихикнул, и я понял, что он издевается.
- Ты не бойся, - сказал он посерьезней. - Ничего тебе не отрежут. И вообще, никакой хирургии не будет. Мы будем изучать твои сны. Что ты увидишь во сне, то нам и расскажешь, понял?