Но жемчужиной всей этой пестрой коллекции был, безусловно, «корабль снегов» — лебединая песня адмирала Бэрда. Он стоял в углублении на пять футов ниже уровня пола, чтобы посетители могли свободно заглянуть в окна и двери. Легендарный полярный вездеход нарядно поблескивал в свете люминесцентных ламп свежей красной краской; вдоль бортов по всему периметру тянулась широкая оранжевая полоса; поражали воображение огромные колеса десятифутового диаметра, но мало кому из любующихся славной машиной приходило в голову, что он обязан ей жизнью.
— Сколько же им пришлось потрудиться, чтобы восстановить «корабль снегов»! — восхищенно покачал головой Питт.
— Да уж, с трудом верится, — подхватил Джиордино, — особенно если вспомнить, в каком виде мы его бросили.
Сэндекер внимательно осмотрел вездеход от носа до кормы и тоже выразил одобрением.
— Удивительно современные обводы для машины, спроектированной и построенной шестьдесят четыре года назад.
— Хотел бы я посмотреть, на что она способна с двумя шестисотсильными турбодизелями, — мечтательно вздохнул Джиордино.
— Правую руку бы не пожалел, чтобы заполучить ее в мою коллекцию! — с чувством произнес Питт. Лорен рассмеялась:
— А ведь тебе впервые, кажется, не удалось утащить домой сувенир на колесах из своего очередного приключения? Питт пожал плечами:
— Эта машина принадлежит человечеству. Кто я такой, чтобы на нее претендовать?
Несколько минут они стояли рядом, молча разглядывая «корабль снегов»; Питт с Джиордино мысленно вновь переживали ту незабываемую бешеную гонку по антарктической пустыне. Потом нехотя повернулись и побрели по проходам, бегло осматривая другие экспонаты, пока не оказались у выхода.
Сэндекер посмотрел на часы:
— Так, мне пора.
— Романтическое свидание, сэр? — тут же встрепенулся и сделал стойку Джиордино.
Все отлично знали, что за адмиралом еще со времен его давнего развода отчаянно гонялись великосветские львицы бальзаковского — и не только! — возраста. Но Сэндекер неизменно выскальзывал из расставленных силков. Обладая врожденным тактом и интуицией и никогда ничего не обещая, он умел делать своих подруг счастливыми, не разочаровывая их и не вызывая озлобления при расставании.
— Я сегодня действительно ужинаю с сенатором Мэри Конроу, но не нахожу оснований называть это свидание романтическим, — сухо парировал адмирал.
— Ах вы старый лис! — погрозила ему пальцем Лорен. — Уж я — то прекрасно знаю, что Мэри — одна из самых влиятельных членов бюджетного комитета. И вы сейчас будете рассыпаться перед ней мелким бесом, чтобы она голосовала за увеличение бюджета НУМА. И посмейте только сказать, что я не права!
— Это называется сочетать приятное с полезным, — заявил адмирал нравоучительным тоном, целуя на прощание дам в щечки, а вот мужчинам руки не подал. С ними он и так виделся каждый день; к тому же они были его подчиненными, а адмирал всегда очень ревниво относился к соблюдению субординации, хотя на самом деле относился к обоим как к сыновьям.
— Нам тоже пора, — сказала Пэт. — Мы обещали Миган кино и гамбургер.
— А как насчет ужина у меня в пятницу? — предложила Лорен, обнимая Пэт за талию.
— С удовольствием. — Она повернулась к Джиордино. — Ты как, любимый?
Джиордино кивнул:
— Лорен готовит такой бесподобный мясной рулет, что по гроб жизни вспоминать будешь.
— Ладно, будет вам рулет, — засмеялась Лорен.
Солнце спускалось к горизонту, постепенно превращаясь из золотого мячика в тускнеющий оранжевый шар. Питт и Лорен сидели в ангаре и блаженствовали, слушая музыку, с бокалами текилы «Дон Хулио» в руках. Лорен пристроилась на кушетке, подобрав под себя ноги и прислонившись спиной к плечу Питта.
— Всю жизнь не перестаю удивляться, как это у женщин получается? — глубокомысленно изрек Питт в промежутке между двумя глотками.
— Что именно?
— Сидеть на собственных ногах. Вот я, например, свои даже вывернуть не смогу под таким углом, а если и смогу, то больше пары минут все равно не усижу — затекут.
— Мужчины похожи на собак, а женщины — на кошек. У нас суставы гибче ваших.
Питт поднял руки и лениво потянулся.
— Вот и воскресенье, считай, пролетело. Завтра мне опять на службу — продираться сквозь дремучие отчеты океанографов, а тебе в Конгрессе — убеждать своих тупых коллег принять очередную дурацкую поправку к какому-нибудь идиотскому закону.