Если это было так, то кечуа может быть пропущенным лингвистическим звеном.
Когда мы впервые рассматривали кечуа с его множеством слов, начинающихся с «ху» и огромным обилием звука «к», он кажется почти таким же странным, как мексиканский. Но многие из этих форм происходят от скудости латинского алфавита и отражают на самом деле лишь похожие звуки, а многое опять же происходит от небрежной транскрипции испанцами. Мы должны теперь рассмотреть некоторые формы, в которых арийские корни предположительно попали в кечуа. Прежде всего кечуа не приемлет соединения двух согласных. Так, слово, подобное «плео», в греческом будет неприятно для перуанского уха, и они скажут «пиллуи» (я плыву). Слог «плу» в слове «плума» (перо), найден в «пиллу» (летать). В кечуа нет звука «в», как в греческом, и подобно тому, как греки передавали латинские слова, начинающиеся с «в» через «оу», например, Валериус — Оуалериос, так кечуа иногда имеет «ху» там, где в санскрите «в». Вот список слов с «ху»:
кечуа
хуакиа — звать
хуаси — дом
хуайра — воздух (аура)
хуаса — спина
санскрит
вачч — говорить
вас — обитать
ваа — дышать
вас — мочь
Есть санскритский корень «кри» — действовать, делать. Этот корень найден более чем в 300 именах людей и названиях мест в Южной Америке. Так, есть карибы, чье название может иметь то же происхождение, что у наших старых друзей карийцев, и означает «храбрецы», а их страна — «дом храбрецов», как Калевала на финском. Тот же корень дает «кара» (рука), греческое «хэйр» и «ккалли» (храбрый), которое можно представить связанным с греческим «калос». В кечуа есть отрицательный аффикс «а», например, «а-стани» (я переместил вещь), «ни» или «ми» — это окончания первого лица единственного числа, и они добавляются к корню глагола как признак первого лица в изъявительном наклонении. Например, «кан» (быть), а «кан-ми» или «кани» (я есть). Таким же образом «мунанми» или «мунани» (я люблю), а «апанми» или «апани» (я несу). Поэтому лорд Стрэнгфорд был неправ, когда предполагал, что последний глагол, заканчивающийся на «ми», умрет с последним литовцем. Перу сохраняет грамматическую форму, благополучно исчезнувшую в Европе. Нельзя сделать больше, как сослаться на предполагаемые арийские корни, содержащиеся в словаре, но можно заметить, что будущее время в глаголе кечуа образуется с помощью «с»: «мунани» (я люблю), «мунаса» (я буду любить), а аффиксы падежей существительного удивительно похожи на греческие предлоги».
Сходство между кечуа и манданским в словах для обозначения «я» или «меня» (ми) будет рассмотрено.
Совсем недавно доктор Рудольф Фальб из Вены заявил в газетной статье («Neue Freie Presse» of Vienna) о своем открытии тесной связи между языками кечуа и аймара[199], с одной стороны, и арийскими и семитскими[200] — с другой, что в действительности они являют собой самое поразительное сходство с семитскими языками, а особенно арабским, который доктор Фальб знает с детства. Следуя логике этого открытия, доктор Фальб обнаружил: 1) соединяющее звено с арийскими корнями и 2) в результате лицом к лицу столкнулся с поразительным открытием, что «семитские корни в целом арийские». Общие основы всех вариантов найдены в их самом чистом виде в кечуа и аймара, из чего доктор Фальб делает вывод, что высокогорные равнины Перу и Боливии следует рассматривать как точку исхода нынешней человеческой расы.
199
Аймара — индейский народ в Боливии, Перу и Чили. Язык аймара — один из трех официальных языков Боливии. Традиционно относится к семье кечумара (кечуа аймара) индейских языков. Письменность на основе латинского алфавита.