— Мистер Стиб, — взмолилась Сидония, — оставьте бога! При чем тут Атлантида?
— А вот при чем. Когда я путешествовал с вами — да, Сиди, я настаиваю, — с вами, и ни с кем другим, — когда мы плыли на корабле, и, может быть, это было на этом самом месте, вы спросили меня, где мы находимся. И я поэтически ответил вам: над Атлантидой. И тогда мне в голову пришла мысль: а может быть, Атлантида еще существует? Собственно, даже не эта мысль, а другая: нельзя ли подработать на Атлантиде? Остальное вам понятно. Для меня Атлантида — это вы. Мечта, слава, любовь, жизнь, Сиди!..
Оттенки в голосе Стиба приобрели уже невероятную певучесть и вкрадчивость, но лорд Эбиси не слушал более.
Шатаясь, он повернулся, снова ушел к себе в каюту и упал в кресло. Он всегда презирал Стиба, считая его неучем, недоучкой и невоспитанным. Но личное признание Стиба, что Атлантида им не открыта и даже не изобретена, а просто выдумана, что он не остановился перед тем, чтобы морочить весь мир, потрясло лорда. Теперь его охватило чувство брезгливости, подобное тому, через которое ему пришлось пройти в бракоразводном процессе, знакомясь со лжесвидетелями и продажными адвокатами. Ему казалось, что он вместе со Стибом инсценировал грязную картину, необходимую для развода по законам Соединенного Королевства. Но, к сожалению, развестись с несуществующей Атлантидой было труднее, чем с живой танцовщицей, приходилось ждать естественной смерти этой вымышленной супруги.
Повар мистера Визерспуна изощрялся в своем искусстве. За обедом настроение лорда несколько улучшилось, тем более что профессор ничего не подозревал о его недавнем открытии. Лорд пытался прочесть на лице Визерспуна тайну его увлечения Атлантидой. Лорд внимательно прислушивался к оживленному застольному разговору. Мисс Сидония весело щебетала, обращаясь к Визерспуну:
— Я в восторге от нашего путешествия и с нетерпением жду, когда же мы начнем изыскания. Ах, я так хотела бы сама проникнуть к атлантам и первой увидеть их страну. Держу пари, что ваше горячее желание — попасть прямо на атлантскую биржу. Кстати, вы не преподнесете им в подарок парочку ваших пароходных акций, они, кажется, невероятно упали в цене, и такой подарок не будет для вас слишком разорителен?
Визерспун вздохнул, но без всякой горечи.
— Вы шутите, Сиди, а мои несчастные акции, кажется, действительно можно считать погибшими. Я бы с удовольствием подарил их атлантам, но боюсь, как бы они не обиделись за такой бесценный подарок (в голосе Визерспуна послышалась легкая ирония, и лорд насторожился). Вы не представляете себе, как мне обидно, не говоря уже об убытках, что акции, подписанные мною, так полетели, словно люди решили, что у меня нет ни цента за душой.
— Чем же вы искупили эту обиду? — насмешливо спросила Сидония. — Вы не из тех, кто прощает обиды.
— Вы правы. Я скупил их все до одной.
При этом Визерспун снова горестно вздохнул, а Сидония расхохоталась.
— Да, в таком случае атланты их не увидят! Я знаю: то, что скупает Визерспун, назад не возвращается. Во сколько новых миллионов оцениваете вы ваши вздохи?
Визерспун пожал плечами.
— Не знаю. Я решил рискнуть. Если до сих пор атланты не потопили ни одного парохода, очевидно, у них были на это веские причины, и я не знаю, почему, собственно, им следует начать заниматься таким грязным делом после блестящего открытия мистера Стиба и лорда Эбиси. Что с вами, милорд? Вы отказываетесь от пудинга?
Лорд порывисто встал, откинув кресло. Он с бешенством взглянул на Визерспуна и пробормотал:
— У меня… у меня… я боюсь морской болезни!
— Вы? Опытный путешественник и ловец морских водорослей?
Но лорд уже скрылся в дверях. Он был слишком потрясен. Итак, самое грандиозное научное открытие нашего времени оказалось только грандиозной спекуляцией опытного биржевика. Визерспун искусственно вызвал падение нужных ему акций и скупил их за бесценок. Теперь ему, понятно, совершенно необходимо, чтобы открытие Стиба оказалось вздором.
Лорд страстно желал, чтобы Атлантида оказалась самой подлинной реальностью, всплыла из вод и обстреляла флоты всех держав мира — тогда акции Визерспуна упадут до нуля и разорят своего наглого владельца. Но лорд хорошо знал, что даже английский, самый мощный в мире, почти патентованный бог бессилен в таких делах.
Пассажиры посылали лакеев справляться о здоровье лорда, но вовсе не замечали его отсутствия. Стиб не отходил ни на шаг от Сидонии, Визерспун мысленно посылал его к черту и утешался близким крахом его гипотезы. В расчеты Визерспуна вовсе не входило долгое плавание, а ему нужно было еще выбрать момент для предложения. Поздно вечером он все-таки улучил минуту, но не успел начать приготовленную фразу о своем прочном сердце и не менее прочном кармане, как вдруг, к живейшей радости Сидонии, появился матрос и заявил, что капитан просил мистера Визерспуна немедленно к себе, так как по радио получены чрезвычайно важные новости. Визерспун выругался и ушел. На смену ему с уверениями о таком же прочном сердце, но несколько более воздушном кармане немедленно явился Стиб. Но не успел он докончить фразу, как снова прибежал Визерспун и, задыхаясь от волнения, не обращая внимания на Стиба, крикнул: