– Самолет с передовой ударной группой, – встрепенулся вдруг президент, – когда он?..
– Будет над целью только через сорок минут, – ответил генерал Сауз.
– А обратный отсчет?
– Осталось двадцать две минуты до того момента, когда сочетание всех природных факторов окажется наиболее благоприятным для отделения ледникового массива.
– Значит, надо посылать ракеты.
– Но тогда мы убьем и наших людей, – предупредил генерал Сауз.
– У вас есть другие варианты? – в упор спросил Уоллес. Сауз несколько секунд зачем-то рассматривал свои ладони, потом медленно покачал головой:
– Нет, господин президент. Других вариантов у меня нет.
– Отдать командиру «Таксона» приказ на пуск ракет, сэр? – почтительно осведомился адмирал Элдридж.
– Позвольте внести другое предложение, – вмешался генерал ВВС Коберн. – На мой взгляд, разумнее задействовать для нанесения ракетного удара бомбардировщики «стеле». Они могут навести ракеты на цель и поразить ее с гораздо большей точностью, чем «томагавк» с субмарины.
Президент быстро принял решение:
– Так и сделаем. Предупредите экипажи бомбардировщиков, но скажите, чтобы без приказа запуска не производили. Вдруг случится чудо, и майор Клири все же сумеет пробиться в центр и остановить отсчет.
Генерал Коберн соединился с пилотами обоих «стелсов», а Сауз негромко проворчал себе под нос:
– Вот именно что чудо! Ничто другое здесь уже не поможет.
43
От центральной площади лучами разбегались улицы, по сторонам которых просматривалась та же картина – вмурованные в лед каменные здания в несколько этажей. Хотя они значительно уступали размерами циклопическим постройкам позднейших цивилизаций, ни Питт, ни Джиордино никогда не сталкивались с подобным архитектурным стилем, воздушным и гармоничным, как застывшая на лету мелодия. Бесполезно было гадать, сколько акров занимал этот чудо-город; одно лишь не вызывало сомнений: доступное ныне взорам восхищенных зрителей составляло лишь малую крупицу подлинного величия эменитской цивилизации.
На краю площади возвышалось массивное сооружение изумительной красоты. Высокие стены и трехгранные колонны, богато изукрашенные искусной резьбой и инкрустированные пластинами вулканического обсидиана, поддерживали крышу и фронтон, декорированный скульптурными моделями целой флотилии судов – гребных, парусных и комбинированных.
Под фронтоном широкой полосой протянулся фриз с искусно выполненными рельефными изображениями людей и животных. Люди на фризе были одеты точь-в-точь как те мумии с острова св. Павла. Наметанный взгляд архитектора без труда определил бы, что структурная основа этого здания сохранилась в веках и тысячелетиях и отчетливо просматривается во всех архитектурных памятниках, доставшихся нам в наследство от минувших эпох, прежде всего в храмах Луксора, Афин и Рима. И только трехгранные колонны не вписывались в общую тенденцию и выглядели несколько непривычно по сравнению с круглыми колоннами дорического, ионического и коринфского ордера.
Между колоннами зиял широкий вход. Ступеней не было – на верхние этажи вели наклонные пандусы. Питт и Джиордино, очарованные волшебной красотой этого шедевра древней архитектуры, вышли из «корабля снегов» и вступили внутрь. Над обледеневшим мозаичным полом центрального зала, словно раскинувшая крылья огромная птица, нависла двухскатным навершием ступенчатая крыша. В глубоких нишах вдоль стен стояли каменные статуи – очевидно, скульптурные изображения эменитских царей, высеченные в полный рост из розоватого гранита. Узкие властные лица с круглыми кошачьими глазами как будто оживали, когда Питт и Джиордино проходили мимо. Разумеется, то была лишь иллюзия, вызванная переливчатым мерцанием в полусвете вкраплений кварца в граните. С мозаичных плит устремляли под своды купола незрячие глазницы десятки, если не сотни изваяний мужских и женских голов, искусно вделанных в пол таким образом, чтобы не нарушить рисунок орнамента. Вверху и внизу этих своеобразных скульптурных портретов были вырезаны надписи на эменитском языке, вероятно характеризующие персонажей столь необычной галереи.
В середине зала стояло на пьедестале изваяние древнего парусно-гребного корабля в натуральную величину. Неизвестный скульптор не упустил ни одной детали, включая длинные ряды весел, мачты, паруса, такелаж и прочую оснастку, и даже разместил на палубе команду, изобразив матросов и офицеров выполняющими свои повседневные обязанности. Поразительное зрелище и потрясающее мастерство! Фантастическое искусство резчика – ювелирная обработка поверхностей и гениальное чувство композиции – наводило на мысль о том, что эмениты владели секретами художественного ваяния, до сих пор не раскрытыми современными скульпторами.
– Как думаешь, что это такое? – спросил Джиордино благоговейным шепотом, как будто находился в соборе. – Храм их богов?
– Скорее мавзолей или гробница, – таким же шепотом ответил Питт, указывая на возвышающиеся над полом головы. – Что-то вроде Зала хоккейной славы НХЛ или греческого Пантеона – для увековечивания памяти выдающихся деятелей того времени, возможно, инженеров, строителей, мореходов, преображавших и исследовавших древний мир. Или просто портретная галерея знаменитых капитанов, погибших в море. Мумифицировать их тела, естественно, не могли и сохранили для потомков таким вот способом.
– И как только крыша не рухнула при ударе кометы или не просела от наросшего за тысячелетия льда?
– Очевидно, строители работали по очень высоким стандартам, доступным только развитой культуре.
Во все стороны от главного зала расходился лабиринт бесчисленных коридоров без окон, стены которых украшали самые разнообразные морские пейзажи. Если современные люди ищут своего Бога в небе, то эмениты обожествляли одно только море. Скульптуры изображали именно людей, а не стилизованных под них богов.