Она опустила планшет на стол. Установилось соединение, ее присутствие на заседании было отмечено. В подтверждение на голографическом экране, подвешенном над центром стола, высветилась надпись: «Добро пожаловать, Гера». Вокруг каменного стола в зале заседаний рассаживались и остальные сенаторы. Генерал Борей с напускной небрежностью опустился в свое кресло, прекрасно зная, что все в зале ждут только его. Взглянет ли он на Геру? Несомненно. Какой тяжелый у него взгляд. И что-то таится в глубине его глаз. Презрение – ведь она не чистой крови. Зависть – ведь она повидала намного больше, чем он. Да, зависть – ведь ее знания, ее опыт превосходят то, чем обладает он. Из них всех только Гера собственными глазами видела небо и облака. Она чувствовала, как солнечные лучи гладят ее кожу. Вдыхала соленый морской воздух.
Умирая, отец оставил дочери, тогда совсем еще крохе, свои дневники и записи, в которых говорилось о его народе, расе, именующей себя «человечеством», и о его жизни в мире этой расы. Писал отец и о том, что было в той жизни хорошего и плохого. Подрастая, Гера все сильнее хотела узнать больше о человечестве и о том, что произошло в мире ее отца после окончания войны, войны, из-за которой – судя по его дневникам – отец и попал к ним. Против воли многих из правящей элиты, зато с благословения семьи, Гера отправилась в мир людей. Она попыталась отыскать семью своего отца, но не сумела пересечь границу Восточной Германии. Тогда Гера приехала в США.
Она видела движение борцов за мир в 1970-х. Возвращалась туда в 1980-х и 1990-х, пусть и ненадолго. Но когда мать Геры умерла, ей пришлось отказаться от дальнейших путешествий и проводить больше времени дома, ведь нужно было не только защищать интересы семьи в Сенате, но и сменить мать в сане Верховной жрицы храма Посейдона.
После пребывания в мире людей больше всего Геру беспокоило влияние, которое человечество оказывает на свою планету. Сложные технологии Высокого Зала позволяли Сенату десятилетиями следить за различными экологическими проблемами, возникшими на Земле в конце ХХ – начале XXI веков: выброс нефти при аварии танкера «Эксон Вальдез»; взрыв нефтяной платформы «Дипвотер Хорайзен»; таяние полярных льдов; сокращение области арктического морского льда, сделавшее Северо-Западный проход судоходным; добыча нефти на арктическом шельфе.
А теперь столь халатное отношение к состоянию собственной планеты и злоупотребление ценными – и конечными – ресурсами угрожали цивилизации Геры. И как Верховная жрица Гера была готова принести любую жертву, чтобы сохранить мир, в котором родилась. Мир, который, отринув цивилизацию людей, выбрал отец.
Обведя взглядом стол, Гера поняла, что уже все сенаторы заняли свои места. Офаним у входа щелкнул пальцами, приветствуя лорда-проктора: тот как раз оставил позади высокую двустворчатую дверь и в сопровождении двух своих секретарей направился к месту во главе стола. Пульсирующий свет придавал белой бороде лорда голубоватый оттенок. Он опустил свой планшет на стол.
«Добро пожаловать, лорд-проктор, – высветилась надпись на голографическом экране. – Заседание объявляется открытым».
Лорд поприветствовал присутствующих, коротко кивнув своим благородным соотечественникам, Гере и Кастору, и поклонившись остальным сенаторам в знак особого уважения.
– Мы все знаем, зачем собрались сегодня, – сказал он, когда с формальностями было покончено.
Они знали, но лорд-проктор тем не менее еще раз описал им проблему – под предлогом того, что Сенат нужно официально поставить в известность. На самом деле ему просто нравилось слушать звук собственного голоса.
Лорд-проктор рассказал им о провале операции.
Гера слушала, смотрела, как сменяются голографические изображения над столом, отводила глаза, когда там появлялись снимки ее близких – было еще слишком больно, еще не затянулась эта рана. И тогда Гера переводила взгляд на пульсирующее чудо под конусом потолка, на игру бликов на стенах.
Когда лорд договорил, Гера повернулась к нему.
– Вы забыли упомянуть о том, что агенты пропали без вести и, возможно, погибли, – бесстрастно произнесла она.
Эти слова ничем не выдали бурю, бушевавшую в ее душе. Да и как слова могли бы выразить чувства матери? Матери, растившей сыновей для выполнения великой миссии. Матери, посвятившей всю жизнь тому, чтобы привить своим детям навыки, необходимые для инфильтрации в человеческое общество?