Последняя соломинка была вытянута, и его жизнь была приговорена к мучениям. Единственными людьми, которые были рядом с ним, были Махроу и Аихия, но это не остановило боль от предательства тех, которые, как он думал, были его друзьями и семьей.
Он оставил Кая и остальных там, шагая к выходу…
И наткнулся на что-то.
Она пискнула, и Эмброузм поймал красную вспышку хвоста, когда она пронеслась по туннелю.
Его зрение мгновенно заволокло.
— Ты это несерьезно! — прорычал он, плывя вслед Мари. Он поплыл по оставленному ею следу, прищурившись. Великая Атлантида, она стала быстрее — и тише.
Совершенно забыв о встрече, Эмброуз усилил давление… и схватил ее за основание плавника, дернув назад.
— Я вроде бы, — прорычал он, — велел тебе ждать с Деймосом. Я собирался прийти за тобой. Разве ты не умеешь ждать?
Его крик отбросил волосы с ее лица, подчеркивая, какими большими и испуганными были ее глаза.
— Мне просто было любопытно…
— Мари, — рявкнул он, крепко сжимая ее плечи. — Некоторые вещи должны оставаться в секрете — если бы я хотел, чтобы ты знала все это дерьмо, я бы взял тебя с собой! Черт побери, Мари! Если я должен вернуть себе трон, как ты можешь быть рядом со мной, если не можешь мне доверять?
Последний рев его крика эхом разнесся по пещере. Мари вздрогнула и отвернулась от него.
— А я и не знала…
— Потому что ты не должна этого знать, — отрезал он, сжимая пальцами ее плечо. — Знаешь, что бы сделали боги, если бы увидели тебя? Убили бы на месте. Ты можешь выглядеть как одна из них и обладать силой одного из них, но ты не одна из них. Подслушивать разговор в этой комнате считается изменой, знаешь ты наши законы или нет. Даже я не смог бы остановить то, что они сделают с тобой, — прорычал он, ослабляя хватку на ее плече, когда увидел, что она вздрогнула.
— Эмброуз, мне очень жаль.
И ей действительно было жаль, он видел печаль в её глазах, и вину.
— Это больше не повторится, — твердо сказал он, отстраняясь от нее. — Если тебя убьют за дерзость, я никогда тебе этого не прощу. Научись хоть немного здравому смыслу, Мари. Это не сон, не фантазия, и уж точно не игра. Если ты хочешь сохранить жизнь, то придется играть по правилам океана. Ты поняла это?
Эмброуз наблюдал за тем, как работает ее мозг, прежде чем она кивнула. В ее глазах не было ни огонька, ни борьбы. Гнев улетучился так же быстро, как и появился, и стыд взял верх, выкапывая глубокие болезненные корни.
— Я просто не хочу, чтобы тебе было больно, — пробормотал он.
Эмброузу хотелось заключить ее в объятия, прижать к груди. Он хотел почувствовать биение ее сердца рядом со своим. Ему не следовало так кричать на нее — вспышка гнева была вызвана страхом и смущением.
Он хотел быть тем, кто расскажет ей, наедине, о причине своего изгнания. Нет большего позора, чем не суметь рассказать историю самому и причинить боль тому, кто тебе дорог больше всего. И это было именно то, что Эмброуз чувствовал прямо сейчас — стыд.
Боль в ее глазах убивала его.
— Мне очень жаль, — повторила она, опустив плечи от поражения.
— Прости меня, — прошептал он, прежде чем заключить ее в объятия.
Эмброуз ожидал, что она будет сопротивляться, но она не сопротивлялась, она легко бросилась в его объятия, как будто знала, что он должен прикоснуться к ней. Эмброуз не заслужил этого — она была такой красивой, такой любящей.
Даже после того, как она обманула его, он не мог оставаться сердитым. Эмброуз знал, почему она это сделала, и понимал. Он ничего не рассказывал ей о себе, когда она рассказывала ему о своей семье, о своем учении. Мари не заслуживала того, чтобы ее держали в неведении.
— Я не хотел так сердиться, — сказал он ей в волосы, крепче прижимая к себе. Мужчина почувствовал мягкое дыхание воды на своем плече и вздрогнул. Такая невинная и милая, не готовая к жизни под океаном. — Я больше не буду просить у тебя прощения, Мари. Я буду делать все для тебя — всю неделю, я покажу мой мир. Я отвечу на все вопросы обо мне. Ни лжи, ни секретов. Клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы загладить свою вину.
Она отстранилась от его груди, настороженно глядя на него снизу-вверх. Затем девушка медленно улыбнулась.
— Я обвела тебя вокруг пальца, не так ли?
Эмброуз вздохнул и кивнул.
— Действительно. По крайней мере, ты больше не плачешь, — сказал он, прижимая ее к себе еще раз, когда облегчение накрыло его. Сейчас Мари была единственным человеком, который у него был. Если он потеряет ее из-за своего собственного характера, Эмброуз не знал, что он будет делать тогда.