— Ну что ж, это очень плохо, — усмехнулся один из мужчин, крадучись пробираясь к Эмброузу, осмеливаясь подойти достаточно близко, чтобы заглянуть ему за спину, на Мари.
Ее желудок сжался. У него не хватало половины руки, кожа натянулась на сломанную кость, как тонкая бумага. Парень был в два раза больше Эмброуза, и это о чем-то говорило.
— Мы не примем ничего, кроме девушки, — сказал он, и в его глазах появился извращенный блеск, когда они прошлись по ее покрытой чешуей груди и бедрам, а затем, наконец, по ее хвосту — прямо перед тем, как блеск так же быстро исчез. Его лицо побледнело, и он отшатнулся от них.
— Богиня? — слабым голосом спросил он, потрясение отразилось на каждом дюйме его лица. В комнате загрохотали низкие голоса. — Ты привел сюда Богиню?
Мари нахмурилась. Они говорили о ней?
— Богиня?
— Изгнанник и Богиня?
— Здесь?
— Нет…!
Все мужчины заговорили разом, и их голоса перекрывали друг друга. Мари стояла, переплетя руки с руками Эмброуза, и ее охватило смущение. Они думали, что она Богиня? И Эмброуз не поправил их?
— Эй, — прошептала она, прижимаясь ближе к нему, когда голоса стали громче. Они все о чем-то спорили друг с другом, и рев превратился в полномасштабный спор. — Может, нам стоит улизнуть, пока они отвлеклись. Почему они думают, что я Богиня?
Эмброуз повернул голову и посмотрел на нее. Его глаза были встревожены, но лицо застыло.
— Просто… помолчи, Мари. Если ты позволишь им думать, что ты Богиня, мы сможем избежать драки, и, надеюсь, у нас будет, где остановиться. Эти люди могут даже отдать тебе свою верность.
— Но я же не Богиня! — сказала она, вскинув руки. — И мне действительно не нужна лояльность этих… хулиганов.
Улыбка тронула его губы.
— Ты начинаешь говорить, как я, — пробормотал он в ответ, накрывая ее руку своей. От этого действия по руке девушки пробежала теплая волна, и она почти задохнулась.
Забавно. Нервозность прошла, она успокоилась.
— Не волнуйся, Мари. Мужчины склонны поклоняться тем, кто имеет более высокий статус, особенно эти. Они могут быть грубыми, но также помогают тем, кем они восхищаются.
— Ни один из этих мужчин не восхищается мной, — ответила она, хотя румянец окрасил ее щеки. То, как Эмброуз сказал это, почти заставило его звучать так, как будто он был одним из тех людей.
— О, но они будут. Просто сиди тихо и позволь мне позаботиться об этом.
Мари скептически посмотрела на него.
— А они не будут удивляться, почему эта большая, плохая Богиня не может постоять за себя?
— Нет. Они будут думать о тебе как о хитроумной женщине, которая наблюдает за сценой и ничего не говорит.
На этот раз он одарил ее широкой улыбкой и начал вытаскивать ее из-за себя.
— Какая сцена… — остальная часть того, что она сказала, осталась без внимания. Эмброуз был слишком занят тем, что бросился вперед и схватил ближайшего к ней мужчину за руку, погрузив его руку в открытую рану.
Крик разорвал воздух, заставив всех замолчать.
— Если ты еще раз так заговоришь при ней, то пожалеешь, что отрастил этот хвост, — прорычал Эмброуз, отчего по ее спине пробежала дрожь. Он ведь не собирался нарочно затевать драку, правда?
Нет. Это было бы глупо. Эмброуз не был глупым. Он не…
— Хочешь получить еще?
Мужчина, стоявший всего в нескольких метрах от нее, зарычал, как дикий зверь, прежде чем металлическое кольцо рассекло воздух. После этого несколько других видов оружия были обнажены, и мужчина без глаза вышел вперед.
Стальным, прищуренным взглядом он окинул Эмброуза, прежде чем посмотреть на Мари.
— Мы бросим тебе вызов за нее.
Мари вздрогнула.
— Что?
— Просто молчи, — прорычал Эмброуз. Он, казалось, оценивал мужчину, стоящего перед ним, прежде чем отпустить хватку. Парень упал на спину, тяжело дыша, с лицом красным, как помидор.
Мари почти ничего не заметила, и ей было все равно. Эмброуз сам сказал, что он недостаточно силен, чтобы сражаться, так какого черта он делает это прямо сейчас?
— Если мы победим, то оставим ее себе. Если ты выиграешь, то останешься здесь, и мы даже пальцем ее не тронем, — Атлант обвел ее тело взглядом. Девушка вздрогнула и снова потянулась к Эмброузу. Она ничего не скажет, она будет молчать…
— Мерзость.
— Мари! — воскликнул Эмброуз, хватая ее протянутую руку.
— Прости меня! Мне очень жаль! — она закрыла лицо руками, когда Эмброуз крепко обнял ее за плечи, заставляя замолчать.
Мари чувствовала на себе взгляд одноглазого мужчины.
— Может быть, она гораздо ценнее, чем мы думали… — он не успел договорить.
Все произошло сразу. Эмброуз бросил ее как камень, отталкивая назад своим хвостом, когда Акрина обернула одну из своих склизких щупалец вокруг ее руки, и одноглазый человек, с двумя другими, бросился на Атланта.
Следующие мгновения были как в тумане. Мужчины вокруг нее начали кричать, подначивая других, в то время как Эмброуз боролся под их весом. Паника охватила ее, как лесной пожар. Он не вставал и не двигался, но позволял им бить себя, как боксерскую грушу.
Это продолжалось несколько минут. Она кричала и брыкалась, пыталась заставить проклятую Акрину отпустить ее, даже дошла до слез, но все было напрасно. Ее сердце колотилось в груди, боль за Эмброуза пульсировала во всех венах ее тела. Слезы текли по ее щекам, или потекли бы, если бы они не растворились в воде вокруг них.
— Эмброуз, вставай! Поднимайся! Черт побери, просто… вставай, — закричала она, борясь с хваткой, с которой держала ее Акрина. У нее перехватило дыхание от рыданий, звук ударов руками, хвостами и резкой плоти заставил ее вздрогнуть.
— Эмброуз…
Боже, если бы Мари только могла избавиться от Акрины. Ее руки чесались убить кого-нибудь, задушить людей, которые причиняли боль Эмброузу. Он не должен был влезать в драку; он сам сказал, что у него нет сил.
Он знал, что так и будет?
Мари резко отвернулась, когда один из парней ударил Эмброуза кулаком в висок. Боже мой…
Акрина поняла намек, прикрыв ей глаза, полностью затемняя все вокруг. Было ли это потому, что Амброуз хотел этого, или потому, что Акрина знала, что девушка не сможет этого вынести, она не знала.
Через несколько секунд Мари почувствовала, как в комнате что-то изменилось.
Кто-то хмыкнул, и это не Эмброуз.
Затем раздался крик. Леденящие кровь, поднимающие кожу крики, которые будут преследовать Мари до конца ее жизни.
И это было не только от трех мужчин. Нет, это было от всех, кто был в комнате, кроме Мари. Крики окружали ее со всех сторон, звуки боли были такими громкими, что у нее заболели барабанные перепонки.
Эмброуз. Это делал он. Мари могла чувствовать его, ощущать, слышать. Он показывал им, кто доминирует, как волк в стае, и она была решающим фактором. Атлант принял боль за нее, заставил их почувствовать, что они побеждают, а затем набросился на них со свирепостью, которой, как она знала, он обладал.
Ее глаза наполнились слезами, когда крики стихли.
Она ждала момента, когда Акрина отпустит ее. Чернота медленно отступала. Мари мигом заметила Эмброуза, стоящего в центре десятка или более обмякших тел, с кусками плоти, медленно вращающимися вокруг комнаты, и кровью, следующей за ними.
Мари чуть не расплакалась прямо здесь и сейчас, но не из-за стонущих мужчин или резни, которая была на полу у плавника Эмброуза.
Она бросилась вперед, прижимаясь к его телу. Мари никогда не забудет образ всех тех мужчин, избивающих Эмброуза до полусмерти. Ни за что на свете она не простит себе, что затеяла все это.
— Эмброуз, мне так жаль… мне так, так жаль… — она почувствовала, что ее глаза начинают щипать, и крепче обняла его за шею, даже не заметив, как он пытается оторвать ее от себя, задыхаясь. — Я не могу поверить… я буду слушаться тебя… мне так жаль…
— Мари, прекрати. Я не могу дышать, — девушка тут же ослабила хватку, но не полностью. Она должна была убедиться, что с ним все в порядке после того, что случилось, а он явно не был в порядке.
Порез шел от виска к челюсти, и из него сочилась кровь, уже сформировался синяк под глазом, а губа была разбита. Она даже не хотела видеть состояние его плеч. Рыдая, она спросила:
— Почему ты позволил этому случиться?
— Так надо было… о, великая Атлантида. Не плачешь…
— Почему ты позволил им избить себя, безмозглый?
— Мари, пожалуйста, не плачь так, мне действительно не больно, и теперь у нас есть место, где переночевать сегодня вечером.
— Эти ублюдки пытались убить тебя!
Ослепляющая ярость вспыхнула в ней, и девушка огляделась в поисках ближайшего Атланта — и ударила его хвостом так сильно, как только могла. Он застонал, доставляя ей удовольствие.
— Ах ты, хвостатый ублюдок! Если бы мои братья были здесь, они бы разрезали тебя на маленькие кусочки и посыпали лапшой с соусом альфредо, и где бы ты сейчас был, а? Порезанный и в моем чертовом животе! Как насчет этого? — она ударила хвостом по другому телу рядом с собой, даже не заботясь о том, что она, вероятно, создает армию врагов.
Она остановилась, тяжело дыша.
— Именно так я и думал.
Он заскулил.
Довольная, она убрала волосы за ухо и встретилась взглядом с Эмброузом, а затем моргнула, когда увидела, как облегчение покидает его тело.
— Слава богам, ты больше не плачешь, — пробормотал он, оглядывая тела. Ни один тритон не остался стоять на месте. Столы были отброшены к стене, табуреты плавали вокруг них, а стеклянные чашки колыхались в воде, как будто они не знали, что с собой делать.
— Но… почему ты плачешь из-за этого? Разве женщины не должны радоваться, что за них дерутся и…
Она прищурилась, глядя на него.
— Ты такой же, как все остальные мужчины, не так ли? Только потому, что я женщина, я должна быть счастлива при виде насилия и крови? Ну, позволь мне сказать тебе, мой дорогой рыбий друг, — я не люблю насилие! — она раздраженно всплеснула руками. — И позволь мне дать тебе хороший совет — если ты когда-нибудь снова выкинешь такой трюк… — прорычала Мари. — Я могу гарантировать, что ты окажешься среди мертвых тел на полу.