- Возможно, он и прав,- задумчиво сказала Корделия.
- Прочие военные с ним не согласны и носят длинные одеяния.
- Вы так и не рассказали о себе, офицер Ратибор. Уклоняетесь от вопроса. У вас есть жена, дети ?
- Нет, ваше величество. Я не успел завести семью.
- Это странно. Вы же не всё время на службе. Я обязательно займусь вами, офицер Ратибор.
- Спасибо, ваше величество. Я ещё не встретил такую... простите.
- За что ?
- Ничего, так.
- Офицер Ратибор, что вы хотели сказать ?
- Нет-нет, ваше величество, ничего.
- Не смейте скрытничать ! Вы разговариваете с царицей Атлантиды !
- Я до сих пор не встретил такой, как вы. Простите, ваше величество.
- Вы ужасно дерзкий офицер,- заметила Корделия.- Но, пожалуй, я прощу вам вашу дерзость.
- Спасибо, ваше величество.
- А сейчас я попрошу вас уйти. Мне нужно побыть одной.
Я поднялся с лежанки.
- Но завтра обязательно приходите, слышите ?
В глазах её мелькнуло беспокойство. И я охотно пообещал Корделии навестить её и на следующий день тоже. Да чего уж там, мне и самому этого хотелось.
***
- У вас необычные методы ведения допроса,- заметил начальник тюрьмы, отмечая моё убытие в специальном пергаменте.
Я неприязненно глянул на стоящего около него старшину и ответил:
- Так ведь обычные ничего не дали.
- Смотрите сами. Вы теперь главный по этому вопросу.
- Да, забыл сказать. Попрошу вас мою подопечную не трогать. И специальную диету для неё отменить.
- Как скажете,- ответил начальник тюрьмы.- Мне, знаете ли, и самому подобные вещи не по душе.
- Тогда до завтра.
- Всего хорошего.
Я вышел наружу, миновал крошечный тюремный двор, а оттуда охрана выпустила меня в город. Неподалёку от ворот маячил один хорошо знакомый мне военный. Я окликнул его:
- Добрыня !
- Да, командир.
- Ты какого лешего тут торчишь ?
- Да просто дела у меня в этих краях, командир. Понадобилось мне тут...
- Что ты дурака валяешь ? Говори толком !
- Командир, я не могу говорить. Дело деликатное.
- Ладно, чёрт с тобой,- ответил я и пошёл бы себе дальше, но тут...
- Добрыня, а ну подожди. Кто вон там из-за угла выглядывает ? Не Микула ли ?
Добрыня пожал плечами, приложил ладонь козырьком ко лбу и пробормотал:
- Похож, стервец.
- Так, я не понял. Вы какого дьявола сюда притащились ? Микула, а ну иди сюда !
Вызванный десятник вышел из-за угла. Следом появился Довбуш. Я уже ничему не удивлялся.
Мы отошли подальше от тюремных ворот, поближе к рынку, и я потребовал:
- Докладывай, Добрыня.
- Ну, командир, как хочешь, а мы тебя не бросим. Ты в такое место пошёл, куда по доброй воле не ходят. Вот мы и явились. На всякий случай. Между прочим, господин сотник в курсе.
- Он вам разрешил ?
- Ну, не то, чтобы. Просто сделал вид, будто ничего не знает.
Я схватился за голову. Старшина и десятники смотрели на меня исподлобья.
- Можешь ругаться, командир,- заявил Добрыня.- А мы себя неправыми не считаем.
- Зачем же ругаться, старшина ? Наоборот, я рад. Я рад тому, что не все мои десятники - такие идиоты, как вы. Есть ещё Горыня, Мирослав и Светозар.
- Ага,- отозвался Добрыня.- Есть. Надо бы их кликнуть, они приготовились тюрьму со двора штурмовать.
Я только рукой махнул. Добрыня развил бурную деятельность, и вскоре между площадью, рынком и тюрьмой собралась вся моя банда. Десятники построили солдат в две шеренги и степными орлами вытянулись во главе своих подразделений. Люди, завидев нас, прибавляли шагу. Из ближайшего кабака вышел комендантский патруль и тут же рванул прочь.
Надо было им всем врезать. Наорать так, чтобы уши позакладывало и глаза повылазили. Да вот только ругательства на язык не лезли.
Некоторое время мы стояли молча, весь отряд: сорок пять солдат, пятеро десятников, старшина и офицер. Потом я сказал:
- Возвращаемся.
Отряд организованно выдвинулся. В ближайшем к нашему расположению кабаке я купил большую бочку вина, и мы доставили её в свою казарму, сопровождаемые завистливыми взглядами лучников и головорезов Вирда. Закуска у Добрыни была всегда. В казарме мы раскупорили бочку, я зачерпнул ковшом вина, сказал:
- Спасибо вам, братцы.
И тут же к бочке потянулись руки с ковшами и кружками.
- Будьмо, командир,- сказал Добрыня.
- Будьмо, командир !- заорал Микула, отсалютовав мне кружкой.
- Будьмо !- вразнобой подхватили солдаты.
Боги и обитатели Царства Мёртвых получили свою порцию, после чего мы припали к вину.
Я много чего хотел сказать своим подчинённым. О том, что мы с ними - как семья, и о поддержке, и о самопожертвовании ради товарища. Но слова стали комом в горле; я махнул на них рукой и предался пьянству.
***
Вечером я сообщил Камилле:
- Такое дело. Знаешь, я кажется, влюбился.
- О боги ! В ту свою жрицу ?
- Нет, в другую женщину.
- Ой, Ратиборушка, ты не шутишь ? Ну и разит от тебя, однако. А она красивая ?
- Не знаю, Камилла. Мне она кажется краше всех на свете.
- Наконец-то, Ратиборушка !- от восторга Камилла чмокнула меня в щёку.- А можно мне посмотреть на неё ? Хоть одним глазком ! Я же лопну от любопытства !
- Не вижу препятствий. Завтра я пойду в тюрьму проведать её. Можешь сходить со мной.
- В тюрьму ?- растерялась Камилла.- Зачем же в тюрьму, Ратиборушка ?
- Она там сидит.
У Камиллы подкосились ноги, и моя рабыня рухнула на лавку.
- Нет, я, конечно, понимаю,- заговорила она, немного придя в себя.- Ну не можешь ты влюбится в девушку, которую просто встретил на улице или познакомился где-то на празднике. Но в тюрьме ! Не чересчур ли ?
- Я сам себе удивляюсь, Камилла. Но от судьбы не уйдёшь.
Я разлёгся около неё на лавке. Камилла принялась перебирать мои волосы и напевать что-то на языке европейских дикарей.
- Это что за песня ?- спросил я.
- Так. Любовная.
- Её поёт невеста своему жениху ?
Камилла хлопнула меня по лбу.
- Вот балбес ! Я тебе покажу невесту с женихом ! Иди уже спать. А то я сама от тебя захмелею.
Я нехотя поднялся и побрёл к себе, размышляя о том, как бы поскорее дожить до завтрашнего дня.
***
Утром, по дороге в тюрьму, я столкнулся с Добрыней и предупредил его:
- Сегодня на штурм идти не надо.
- Ясно, командир. Что говорить господину сотнику, если он вдруг о тебе спросит ?
- Пусть господин сотник идёт к дьяволу. Он прекрасно знает, чем я занимаюсь.
Добрыня игриво подмигнул мне; мы разошлись по своим делам.
В тюрьме меня встречали. К начальнику в этот раз идти не пришлось. Старшина проводил меня и отворил дверь камеры Корделии. Я посмотрел на него в упор, но он не уходил. Его что-то мучило.
- Приветствую вас, ваше величество,- заговорил я.
Корделия кивнула. Её перестал терзать голод, и повадки у неё стали истинно царственными.
- Ваше величество !- взвизгнул старшина.- Ваше величество ! Да что ж это такое !
- В чём дело, старшина ?- осведомился я.
Но он не ответил. Старшина вытянул руку, ткнул пальцем во Корделию и спросил с истеричными нотками в голосе:
- А вот если ты царица, то почему сидишь здесь, а не во дворце ?!
- До меня дошли слухи о том, что в вашей тюрьме заключённых бьют и морят голодом !- а вот у Корделии голос звенел, интонации были такие, как у высокопоставленной особы, распекающей нерадивого подчинённого.- И я, царица Атлантиды, должна проверить их сама !
Тюремный старшина грязно выругался и опрометью вылетел из камеры.
- Присаживайтесь, господин офицер,- пригласила меня Корделия.