У дома меня поджидали сыновья соседнего вождя. Они уже притянули тележку, более их никто не задерживал, поэтому я и спросил:
- Вам чего ? Почему домой не ушли ?
- Тланти,- заговорил старший сын вождя,- зачем ты живёшь в этом паршивом племени, маленьком и бедном ? Переходи к нам.
- Мы построим тебе огромный дом,- пообещал младший.
- Дадим скотину.
- Рабов наберём из соседних племён.
- А подите вы к дьяволу,- отозвался я.- Мне вот только этих ваших интриг не хватало. У меня есть причины остаться здесь.
- Подумай, тланти,- сказал старший сын.
- Всё, до свидания.
Сыновья соседнего вождя потоптались около меня, глядя, как я изготовляю ложе при помощи каменного топора, сверла и меча, вздохнули и ушли. Зато моих соплеменников это зрелище привлекло. Около меня собралась небольшая толпа, среди которой крутилась и Камилла.
- Что-то, Ратиборушка, ты всё в трудах и заботах. Не узковато ли ложе ?
- А это для тебя. Нам с Корделией я потом сделаю, когда наловчусь немного.
- Подумать только, офицер Великой Армии Атлантиды сколачивает ложе для рабыни. Вернусь домой - раззвоню по всему городу.
- Камилла, не выводи меня из себя. И можно чем-нибудь занять эту толпу ?
- Они сейчас разойдутся. Может быть, тебе помощь нужна ?
- Нет. Я сам.
Толпа действительно разошлась, хоть и не сразу. Некоторое время дикари ещё ходили вокруг меня, приседали около ложа, трогали его руками, задавали идиотские вопросы. Но тут Большой Вепрь заметил, что я начинаю нервничать, и быстро всех разогнал.
Работа двигалась не очень. Мебель моя не то, чтобы не получалась, просто получалась не так, как было задумано. Я тихо ругался, сверля дыры и загоняя в них деревянные шипы; и за этим делом не сразу заметил, что около меня стоят вождь и молодая девушка - худенькая и бледная.
Я поднял голову, спросил:
- Что-то случилось ?
- Вот девка,- отвечал вождь.
- Вижу, что не парень.
- Она негодящая. Но умеет оставлять образы на камне и дереве.
- Что значит - негодящая ?
- Ну,- вождь изобразил что-то руками, пытаясь подобрать нужные слова,- у неё ветер в голове.
- Ясно.
У девушки был такой вид, словно она готова была сбежать от меня со всех ног.
- Она просит твоего разрешения оставить твой образ,- продолжал вождь.- Ты согласен ?
- Да пусть рисует. Мне-то что ?
- И Делю,- несмело пискнула негодящая девушка с ветром в голове.
- И Делю позовём,- бодро отозвался я.- И Камиллу.
У художницы имелся большой, плоский камень, который она расположила перед собой на колоде. Вождь внимательно рассмотрел плоды моих трудов и ушёл звать Корделию.
Некоторое время девушка внимательно смотрела на меня. Я даже чуть было не смутился, но сообразил, что она интересуется мной не как мужчиной, а как объектом, и вернулся к своей работе. Художница начала рисовать. Я искоса посматривал на неё. Робость негодящей девушки прошла, вся она разрумянилась, в глазах появился тот же блеск, что и у Корделии, когда она сочиняла стихи.
Я приподнялся, намереваясь посмотреть, что там у неё получается. Художница заметила моё движение и прикрыла начатый рисунок своим худеньким телом.
- Не надо,- попросила она при этом.- Потом. Когда будет готово.
- Как скажешь,- ответил я, возвращаясь к своей работе.
Подошла Корделия. Она сразу же склонилась над художницей и та - странное дело ! - даже не попыталась загородить рисунок.
- У меня для тебя новость,- сказал я.
Корделия посмотрела на меня.
- Мы с тобой - негодящие.
- Это как понимать ?- удивилась Корделия.
- У нас ветер в голове.
- Тоже мне новость ! Я давно это знала. Всегда хотела научиться рисовать, да не выходит. Терпения нет. Ты же не будешь заставлять меня спать на этой уродине ?
- Хорошо, сплаваем в Атлантиду, заберём своё ложе.
Закончили мы с художницей одновременно. Я с отвращением отбросил в сторону топор, художница принялась обтирать пальцы пучком травы.
Я мельком глянул на рисунок, около которого застыла Корделия, подозвал крутившегося неподалёку Малого Вепря, и мы с ним втащили новую мебель в дом, установив её в комнате Камиллы.
- Баловство,- заметил дикарь, усевшись на ложе и подскакивая на нём.- Зачем было столько возиться, командир ? Большая куча соломы...
- Да иди ты к дьяволу !- рассердился я.- Вместе со своей соломой !
Мы вышли на улицу. Малый Вепрь отправился по своим делам, а я сел в тени дома на пень. Художница уже ушла.
- Можно я похнычу ?- спросила моя жена.
- Давай,- ответил я.
Корделия села мне на колено и принялась хныкать по поводу того, что она устала, ей страшно хочется домой, в Атлантиду, стихи совершенно не сочиняются, дети продолжают реветь и убегать. Я обнял свою жену и молча гладил её по спине.
За этим занятием нас и застала Камилла.
- Ложе твоё готово,- сказал я ей.
- Сейчас испытаю,- пообещала Камилла.
- Камиллочка, присаживайся,- пригласила Корделия, похлопывая меня по свободному колену.
- Ещё чего ! Хватит с него и тебя.
- Ты ещё не устала от Европы, Камилла ?
- Я, деточки, терпеливо жду. Когда-нибудь всё это кончится, будем вспоминать да посмеиваться.
- А кончится ли ?- засомневалась Корделия.
- Можешь не сомневаться, Деля. Военные своего не бросят. Ладно, пойду ложе проверять. Кто знает, сколько мы ещё здесь пробудем, на полу спать уже сил нет.
С тем Камилла нас и оставила.
***
Полтора месяца я жил словно во сне. Дремая, мы перевооружили племя большими луками, с которыми можно было охотиться на большого зверя, посапывая, надавали по ушам одному из соседних племён, вознамерившемуся угнать наш скот, засыпая на ходу, посадили около посёлка дикий виноград.
Перед нашим домом росли цветы, внутри его стояла мебель, которой в Атлантиде побрезговал бы даже бродяга. И дети не отходили от Корделиии, потому что она играла с ними, а по вечерам рассказывала им сказки.
Пробудили меня атланты. Их корабль обогнул остров, на который нас высаживал капитан Красимира, и направился к берегу.
Я принялся лихорадочно натягивать форму, от которой за это время порядком отвык, Камилла спешно цепляла меч мне на пояс.
Дикари наблюдали за мной настороженно.
На берегу я нашёл огромный камень, с которого меня было видно издалека. Корабль бросил якорь и спустил на воду шлюпку. Я разглядел Тана и Герта.
Шлюпка плыла издевательски медленно. Я даже в воду забежал, чтобы подцепить её за борт и подтянуть к берегу.
На нём мы радостно обнимались с Таном и Гертом (Вирду пришлось отправиться на другом корабле), затем они принялись расспрашивать меня о моей жизни в Европе.
Подплыли ещё две шлюпки, с них лезли солдаты и десятники. Я радостно тискался со всеми.
- Слушай, Ратибор, тут такое дело,- заговорил сотник, избегая смотреть мне в глаза.- Вот.
Чуть в сторонке стоял молодой человек с нашивками подсотника.
- Старик ничего не смог сделать,- объяснил Тан.
- Да ладно,- ответил я.- Теперь мне всё равно не служить. Мы ведь с дикарями спали под одним небом, ели с одного костра. Как я теперь против них ?
Ни Тан, ни Герт ничего на это не сказали.
Я подошёл к молодому человеку и представился:
- Подсотник Ратибор.
- Подсотник Славолюб,- отрекомендовался мой собеседник.- Выпускник военной школы. Много о вас наслышан.
- Хороший отряд тебе достался. Ты уж моих не обижай.
- Думаю, сработаемся,- обнадёжил меня офицер, занявший моё место.
Прибежали Корделия с Камиллой, волоча узлы.
- Добрыня ушёл,- рассказывал мне Тан.- Вместо него сейчас Микула. В этот поход не вышло и половины нашей сотни. Горыню я отправил в офицерскую школу. А это ещё что такое ?