— Кем?! То есть я хотел спросить, когда?..
Хью улыбнулся, взял ручку, которую теребил Чарлз, потянулся к настольному календарю и обвел кружком десятое января.
— Но это же…
— Именно. Ровно через неделю, так что посоветуй Серене не делать глупостей!
Побледневший Чарлз стоял у окна и смотрел вслед Хью, сбежавшему со ступенек конторы и пересекшему рыночную площадь с энергией двадцатилетнего юноши.
— Чтоб я пропал! — пробормотал он. — Моя дорогая Серена, тебя ждет большой сюрприз!
Утром того дня, когда действительно состоялась их свадьба, Хью положил на тарелку Серены маленькую коробочку.
— Это что, предложение мира? — саркастически спросила она. — Если ты считаешь, что это заставит меня передумать, то сильно ошибаешься!
— Нет, это не предложение мира. Скажем так: подарок на годовщину свадьбы и одновременно на прощание. Я думаю, здесь ты найдешь то, о чем мечтала.
— Ты хочешь сказать, — спросила Серена, нетерпеливо срывая оберточную бумагу, — что здесь лежит то, что я видела в Лондоне, когда ездила туда с Вивьен?
Хью только кивнул, налил себе кофе и взялся за утреннюю газету. Тем временем Серена рассматривала кольцо. Пять рядов, в каждом по пять бриллиантов, которые сверкали в свете ламп, свисавших с потолка кухни.
— Если ты передумала, то всегда сможешь продать его. Сама знаешь, сколько оно стоит, — сказал Хью, не отрываясь от газеты. — Ничего дороже ты найти не могла.
Серена промолчала, надела кольцо на палец и уставилась в окно на голый зимний сад. Когда Хью сложил газету, она повернулась к нему лицом.
— Спасибо, — неуверенно сказала она. — В самый раз.
— Вот и отлично, — холодно ответил Хью, уходя с кухни. — Достойная плата. По бриллианту за каждый год. Хорошо, что это не наша золотая свадьба!
В любое другое время Серена запустила бы в него и кольцом, и коробочкой, но теперь… Она была не так глупа.
Позже, готовясь к ланчу с сестрой, Серена очень удивилась, увидев, что на крыльцо поднимается миссис Барт.
— Какого черта она явилась? Я же велела ей приходить завтра! И почему не с черного хода?
Рассерженная Серена спустилась, открыла дверь и увидела, что ее уборщица надела свое лучшее пальто и шляпу. В руках у нее красовалась великолепная композиция из сухих цветов.
— Миссис Барт, я вас не ждала.
Миссис Барт протянула ей композицию и гордо заявила:
— С юбилеем! Я заказала ее с таким расчетом, чтобы она была в тон вашим цветам!
Совершенно растерявшаяся Серена широко открыла дверь и неожиданно для самой себя предложила уборщице кофе.
— Ну, разве что крохотную чашечку, — сдалась миссис Барт, — потому что через десять минут за мной приедет муж. Мы едем в Торнгемптон. Сегодня базарный день. Я предпочитаю покупать фрукты и овощи на рынке, потому что зеленная лавка у нас отвратительная. Не чета той, в которой я заказывала вот это. — Миссис Барт указала на принесенную с собой композицию.
— Очень красивая вещь, миссис Барт. Чрезвычайно изысканная, и цветы подобраны превосходно.
— Именно это я и сказала мистеру Барту. Никогда не подумаешь, что их делает симпатичный молодой человек, верно?
Серена оцепенела.
— Откуда это, миссис Барт?
— Из тех самых «Горшков и анютиных глазок»[5], о которых я вам говорила.
— Вы имеете в виду «Горшки и букеты»?
— Ну да, — засмеялась миссис Барт. — Честно говоря, разницы никакой. На самом деле все зовут его по именам хозяев — Джулии и Терри.
Вспомнив свой краткий визит в этот магазин, Серена спросила:
— Так вы знаете Джулию и Терри, миссис Барт?
— Не очень. Я хорошо знаю мать Терри. Она много лет торговала на рынке. Помню, бедняжка ужасно убивалась, когда ее сын вышел из погреба, или как там теперь говорят-то…
— Из подполья, — подсказала Серена.
— Ну да. Так вот, Лили — это мать Терри — все это очень не нравилось, и, когда он перевез к себе на квартиру этого Джулию и стал жить с ним открыто, у них пошли скандалы. Какое-то время она отказывалась иметь с ними дело.
Наливая кофе и пытаясь казаться спокойной, Серена спросила:
— А теперь не отказывается?
— Ну, они вместе встречали Новый год и зарыли молоток, или — как правильно? — топор войны. Во всяком случае, теперь Лили говорит, что раз Терри и Джулия уже давно живут друг с другом и никому никаких хлопот не причиняют, так и пускай себе живут.
— В самом деле, почему бы и нет? — пробормотала Серена.
5
В оригинале игра слов: на английском сленге слово «pansies» («анютины глазки») означает «гомосексуалисты».