- Черт возьми, об этом ведь мы и не подумали! - только тут сообразил Богомил.
Драгор для раздумья заплел волосы, оглядел гостиную, посмотрел в окно, заглянул нам в глаза, сказал, что это он решит, и попросил позволения на некоторое время остаться у нас. Никто не возражал, а после того, как он узнал в Северном зеркале трехстворчатое зеркало времени (в отличие от многих других, он не подумал, что это просто треснувшее стекло), мы поняли, что его присутствие среди нас уже давно было предопределено.
Потом в честь нашего знакомства мы долго нанизывали на нить разговора рассказы о всякой всячине, сидя за бутылкой домашней абрикосовой наливки. Оказалось, что Драгор побывал во многих странах, видел и знал много разных занятных вещей. Разглядев в наших глазах холод недоверия, он решил продемонстрировать одно из известных ему чудес.
- Переверните ваши рюмки с наливкой вверх дном! - распорядился он.
Мы только головами замотали, стараясь вытряхнуть из ушей Драгоровы слова.
- Не бойтесь, переверните рюмки! - настаивал он.
В прошедшее время возврата не было: мы послушались его вопреки своей воле, хотя даже еще не успели решить, чего нам жаль больше - отличной наливки или ковра. Но вот так сюрприз - жидкость как приклеенная продолжала оставаться в рюмках. Драгор смеялся, на его пиджаке подрагивали пуговицы из цветов горного лютика:
- Ничего особенного, маленькое чудо, дорогие мои друзья. Моя уверенность в том, что наливка не прольется, была сильнее, чем земное притяжение и ваша вера в него. Вы тоже это можете, нужно только немного поупражняться, минут по десять в день, не больше.
После того как мы около получаса изумленно понаблюдали за Драгором, началась разработка общего плана верований, в соответствии с которым даже самая жестокая непогода не смогла бы навредить нашему дому без крыши.
__________
12/ Три морских сундука
Первый сундук, тот, что парил в десяти сантиметрах над полом, содержал внутри элементарную Легкость. Второй, который стоял, погрузившись в пол, имел в себе элементарную Тяжесть. Третий морской сундук, единственный отличавшийся нормальным поведением, был наполнен воздухом с горы Арарат, книгами, самыми обычными камнями, разным хламом, всякой мелочью, заснувшими птицами, зверюшками из пластилина, пузырьками с водой, коробочками, свертками, пакетиками, горшочками с сушеной травой валерианы (средство против дурного глаза), горшочками, наполненными разноцветными засушенными цветами фиалки, которыми Драгор застегивал рубашки, мыльными пузырями, шариками из муранского стекла, свернутыми в трубку географическими (?) картами, небольшими облаками и еще целой кучей "вещей" такого рода. Кроме того, там были зеркало, кое-какая одежда, предметы и средства личной гигиены и одна особенно толстая книга.
Элементарную Легкость и Тяжесть, лежавшие сейчас в двух первых сундуках, Драгор собирал всю жизнь, следя за тем, чтобы они постоянно находились в строго определенном соотношении. Ни в коем случае нельзя было допускать, даже на самое короткое время, чтобы Легкости было больше, чем Тяжести. Если бы так произошло, то человек стал бы добычей ураганных ветров, вроде воздушного шарика, оборвавшего нитку. И наоборот, если бы равновесие оказалось серьезно нарушено в пользу Тяжести, то хозяин сундука потонул бы в земле так же, как медная ступка стремительно погружается в пресную воду.
На вопрос, как он решился выбрать такое опасное хобби, Драгор нам ответил:
- Неужели вы думаете, что занимаетесь чем-то другим? Разве и вы не собираете то же? Вся разница, может быть, только в том, что я свою Легкость и Тяжесть держу в морских сундуках.
13/ Как осуществляется верование
Драгор объяснил нам, что верование мы можем очень хорошо реализовывать просто с помощью одной из его личных вещиц - дорожного зеркала. Его следует повесить на стену, а лицо, которое хочет верить, должно встать перед ним.
- Ничего особенного! - разочарованно проворчал Подковник, который предложил себя в качестве первого участника испытания действенности инструкции.
- Это уж как скажешь, друг, но только мне так не кажется, когда я стою перед ним! - усмехнулся Драгор. - Я высоко ценю ваши чудесные зеркала - и Западное и Северное, - однако сила моего зеркала состоит как раз в том, что, как вы сказали, оно самое обыкновенное. Если бы оно не отражало реальный образ, это было бы ложным верованием.
Мы все согласились с этим. Зеркало Драгора было объявлено главным Южным зеркалом, и в соответствующую стену в гостиной был вбит гвоздь. Кроме того, мы поставили там столик, на который положили тетрадь и шариковую ручку. На обложке тетради Богомил торжественными буквами вывел: "Тетрадь учета отражений", а ручку веревочкой привязал к ножке столика. Наряду с ключами злые духи больше всего любят воровать (кто его знает, почему?) еще и шариковые ручки.
Мало кто знает, что король Людовик ХIV был не только любителем ароматных надушенных носовых платков и париков с завитыми локонами, но со всей страстью предавался обычнейшей игре в стеклянные шарики. Особый секретарь его двора отвечал за площадку для игры в самой красивой части парка роскошного Версаля (король особым указом определил длину площадки в сто собственных шагов), кроме того он следил за регулярностью закупок в Венеции драгоценных шариков (король играл исключительно шариками из оранжевого муранского стекла), и он же отвечал и за правильность размеров лунок в земле (предписанный диаметр должен был составлять два больших пальца короля, ничуть не меньше и не больше).
Тем не менее во время майского турнира по игре в шарики Людовик ХIV был невесел. Клир с презрением отказался участвовать в пыльной плебейской игре. Среди дворян не было чистосердечного и гордого противника - каждый надеялся поражением заслужить хотя бы небольшую королевскую милость. От толстопузых министров никакой пользы, их чрезмерная лесть, которую они произносили хором, вызывала тошноту ("Voila! Bravo, bravoo! CТest magnifique! CТest le coup de roi!"). Придворные дамы - о них даже не стоило и вспоминать! - интересовались только своими декольте.
Вечером в одном из позолоченных и наполненных одиночеством салонов Версаля Людовик ХIV рассматривал свои веселые оранжевые шарики. Складывая шарики в бархатный мешочек, один из самых всемогущих властителей мира грустил. В каком удивительном равновесии находились чаши невидимых весов - несмотря на то что он был всем (а государство ничем), ребенком он быть не мог.