Но прежде чем снова открыть дверь, я вытащила бумажник с негативом из своей сумочки и огляделась. Куда бы можно было его спрятать? В конце концов, комнату уже обыскивали, и кто-то пытается напугать меня, чтобы я ее покинула. Ведерко с углем! Но только если я успею вынуть его до того, как Нелли затопит камин. Кочергой я сделала в углях ямку и засунула туда бумажник, завалив его углями.
Затем я взяла фонарик и была готова обследовать башню, чувствуя скорее нетерпение, чем страх. За обедом шел разговор о сторожах на крыше, которые должны были находиться там всю ночь, так что я знала, что там кто-то есть. Даже если Лео Казелла имел отношение к тем несчастьям, что происходили в Атморе, то замечание Марка относительно бутылок удержит его. И если я не найду там Марка, или Найджела, или Джастина, или вообще никого, я должна буду примириться с этим и вернуться в кровать.
Я подождала, пока не началась очередная порция стука, и рывком открыла дверь, направив луч фонарика на ступени. Свет был не настолько ярким, как я ожидала, — небольшой зайчик в кромешной тьме. И все же он отчетливо высветил ступени лестницы, которая вела в крошечную комнату наверху. Мне показалось, что за шумом ветра я различила над головой быстрый топот: похоже, я вспугнула своего мучителя.
Из башни сквозь арочный пролет я вышла на плоскую крышу и поняла, что здесь фонарик не нужен — полная луна заливала крышу Атмора бледным светом. Лишь временами облака, гонимые сильным ветром, заслоняли луну, и тогда все погружалось во мрак, но уже через несколько секунд все вокруг освещалось по-прежнему ярко.
До этого я всего лишь раз была на крыше, да и то днем. Ночью все выглядело совершенно иначе. От того места, где я стояла, обрамленная парапетом плоскость уходила вдаль, точно повторяя очертания коридора с соединительной площадкой, которая по величине и расположению совпадала с длинной галереей, и шла дальше, вплоть до крыши над южным крылом здания. Над каждым углом буквы Н возвышалась черная башня, а между ними торчали многочисленные дымовые трубы, их длинные тени лежали поперек моего пути и были похожи на тени высоких мужчин. Все вокруг заливал призрачный свет, пейзаж преобразился, стал неземным, нереальным. И ни малейшего движения. Если сторожа и были, то они хорошо затаились. Не было слышно ни звука — только вздохи ветра.
Я вышла из-под защиты своей башни и вдруг усомнилась в возможности поймать того, кто пугал меня, — уж очень легко было спрятаться. Все четыре башни оставались темными, а стража Джастина, если она и существовала, не появлялась.
Вдруг я различила какое-то движение вдали, над противоположным крылом. Кто-то открыто вышел из тени на яркий свет, хотя с этого расстояния я не могла узнать двигающуюся фигуру.
Я сделала шаг и задела ногой какой-то предмет, загремевший так, что грохот заглушил завывание ветра. Я наклонилась, чтобы посмотреть, на что я наступила, но раньше, чем я что-либо разглядела, кто-то громко крикнул:
— Кто там?
Я узнала голос. Это был Найджел, он патрулировал на крыше. Я остановилась и замерла, надеясь, что он не станет выяснять. Тот, кто тревожил меня, должен находиться на этой стороне дома, и мне не хотелось отвлекаться от поисков. У меня было такое ощущение, что кто бы это ни был, он скрылся в тени ближайшего дымохода, или, во всяком случае, не мог убежать дальше, чем башня, ведущая в комнату Дейсии. Если бы он побежал по крыше в сторону Найджела, я бы увидела его.
Пригнувшись так, чтобы быть ниже парапета, хоть это было и очень неудобно, я кралась вдоль крыши по направлению к Найджелу. Я очень хотела, чтобы на крыше был Джастин. Тогда я могла бы пойти прямо к нему. Вступив в тень кирпичного основания первой каминной трубы, поднимавшейся высоко вверх, я с благодарностью выпрямилась. Я уже преодолела почти половину пути и была недалеко от соединительной перекладины. Осторожно выглянув, я увидела, что Найджел подошел к другому концу перекладины и смотрел в мою сторону. Я стояла очень тихо, а тот, другой, если он тоже прятался на крыше, тоже не шумел. Я хотела увидеть его, прежде чем крикнуть Найджелу.
И пока я ждала, Найджел прошел часть пути на перекладине, затем он, очевидно, решил, что ошибся, и вернулся на свое место в тени передней башни.
Я опять согнулась и возобновила передвижение вдоль парапета, пересекла то место, откуда начиналась перекладина буквы Н, и повернулась к своему крылу здания. Снова я встала в тень трубы, вовсе не уверенная в том, что меня не видно, но, по крайней мере, больше не вызывала интереса у Найджела, который сам стал невидимым.