— Исчезла рыба. — Развела руками она, когда мы сидели вечером около костра в лагере.
— Никто кота моего не видел? — сразу же спросил я.
Сразу же после моего рассказа, как Ра воровал рыбу из пруда на Земле, всем всё стало ясно. Единственное рыбы в нашем пруду было столько, что никакой нормальный кот за день не съел бы. Вероятно, Ра так увлёкся рыбалкой, что не успокоился, пока не выловил все достойные экземпляры. Похоже, моя идея с прудом в корне обломилась.
То, что я ошибался, выяснилось утром следующего дня. Антонович выходил по санитарным вопросам, но вернулся с веткой кустарника, на которую через жабры был нанизан с десяток увесистых рыб.
Я уставился на него в недоумении:
— Это где ж ты за пять минут столько рыбы наловил?
— Висела на колу, вбитом в песок. Прямо у входа в наш лагерь.
— Кажется я узнаю эту рыбу, — сказала Миа, рассматривая связку, — поскольку сама её и ловила.
— Ясно. — Догадался я. — Мой кот к исчезновению рыбы абсолютно непричастен. Как я понимаю, это проделки нашего чернокожего товарища.
— Мне кажется, что он захотел поблагодарить нас за своё спасение. — Предположила Миа. — Видно слишком он из дикой страны или племени, если не догадался, что пруд мы рыли специально для хранения рыбы. Просто наловил там, где сподручнее было.
— Чего же он нас так боится?
— Видно прошлая компания ему не слишком нравилась, — объяснила Миа, — пока я его досматривала, то обнаружила не один десяток шрамов на коже. Ясно, что избиениям он подвергался не раз.
— Мда, — хмыкнул Антонович, — вот и как нам теперь отучить его воровать нашу рыбу?
Этим днём мы решили продолжить строительство дамбы, тем более что камней вчера накидали изрядное количество. Маниок оживал просто-таки на глазах. Пятница его больше выкопать не пытался — видно понимал, что растение принадлежит нам. Сам парень никаких признаков своего существования не подавал — ни его самого, ни следов его жизнедеятельности никто не замечал. За весь день нам удалось построить большую часть дамбы, но отняло это у нас довольно много сил, и потому спали этой ночью мы как убитые.
— Перенос! — меня усиленно тормошила Миа.
— Что? — не понял я спросонья.
— Кто-то перенёсся. Я ведь чувствую перенос.
До меня, наконец, дошло.
— Подъём! — Заорал я Антоновичу.
— Что? Где? — послышался голос соседа.
На улице была ещё глубокая ночь. Звёзды свету не добавляли, а Луны я здесь никогда не наблюдал.
— Ну и что теперь делать? — развёл руками я. — Факелов мы изобрести не успели, а с горящей веточкой от костра далеко не уйдёшь.
— Если мы будем ждать до утра, а потом ещё и искать прибывшего, не факт, что наше зелью к этому времени будет эффективно. — Вставил Антонович.
— В принципе, — предположил я, — если идти вдоль ручья, а дорогу впотьмах я до него найду, и дальше вдоль берега Большого озера, то рано или поздно я дойду до перешейка, разделяющего Большое и Нижнее. А дальше достаточно громко покричать.
— Тоже верно, — согласился сосед и начал искать в темноте флягу с самогоном. Нашёл её и передал мне.
— Подожди, — Миа окрикнула меня в последний момент, — я с тобой.
— Не хватало мне ещё и с тобой во тьме нянчиться.
— Я вижу в темноте намного лучше, чем ты.
— Миа, что ни день, то сюрпризы!
О том, что я согласился идти с Мией, а точнее она со мной, я не пожалел. Всё наше ночное странствие, в конце концов, переросло, что ведомым стал я, а она ведущей. Самое интересное, что мы оба боялись взять друг друга за руку. Будто нам по пятнадцать лет и мы идём с кинотеатра.
Со временем мы в лагере до сих пор никак не определились. Даже дневное время мы определяли наугад, хотя вполне можно было соорудить примитивные солнечные часы. Про ночное и говорить нечего, так что мы абсолютно не представляли, сколько ещё до рассвета. И самое интересное, что рассвет, как и закат, наступал на этой планете мгновенно. За две-три минуты. Вероятно, какие-то свои особенности атмосферы. А ведь общую хронологию событий никто пока не вёл, а надо бы. А то скоро я потеряюсь во времени, сколько я здесь провёл времени.
Как только мы добрались до Большого озера, неожиданно рассвело. Мы перешли на бег. Не прошло и получаса, как мы молча созерцали буй. Буй был пуст. Никаких следов на береге мы тоже не отметили.
— Может он утонул? — Всматриваясь вдаль, произнёс я.
— Может и так. Может поплыл в темноте не в ту сторону.
Я уселся на, успевший нагреться на утреннем Солнце песок: