— Девок ты, конечное, себе выбираешь… — пробормотал Антонович, пытаясь определить симптомы моего недомогания. — Очухаешься. Убить она тебя не хотела. Она плача ушла. Нет, слёз на глазах не было, но в самих глазах я много чего увидел. Она плакала от обиды, что только ей попалась человеческая душа, достойная внимания, как появляется какой-то злобный хер и зарубает всё на корню. И ещё плакала от беспомощности и отчаяния. По-моему он пошла на свою смерть, чтобы спасти нас. Только вот что будет делать тот самурай, когда получит от Мии то, что ему надо — неизвестно.
Я очень хотел выругаться матом, но, к сожалению, не мог. Не то, чтобы я не умел ругаться матом, просто не мог. По физиологическим причинам.
Самое интересное, что паралич мой сняло мгновенно. Раз — и нету. Как раз, когда стемнело.
— Значит, говоришь, она ушла на смерть? — сразу спросил я Антоновича.
— Вот видишь, — безудивительно сказал он, — я же говорил, что убивать она тебя не собиралась.
— Меня волнует одно. — Я приподнялся и спокойно сел на песок. Как будто никакого паралича и не было в помине. Как будто его время было рассчитано до секунды, до темноты, чтобы я не ринулся искать её впотьмах. — Она мне рассказывала, что некий субъект её насиловал. До меня.
Антонович вскинулся.
Я сконфузился:
— В смысле до того, как здесь появился я, был кто-то ещё. Этого 'ещё' она обвиняет в изнасиловании. Но, Антонович, видел бы ты её в рукопашной схватке… Её еле здоровый мужик с катаной одолел, одолел бы, если бы я не подсобил, но… но я бы против такого самурая и нескольких секунд не продержался.
— Может она лесбиянка? — осторожно предположил Антонович.
— Тьфу на тебя, Антонович! Серьёзные вопросы решаются, а ты всё шутишь.
— Явно прибыли за ней, — серьёзно сказал сосед, — другой вопрос откуда она? Может и с Земли. Мы ж не знаем, может сюда народ специально готовили. Но, учитывая некоторые особенности её не то, чтобы языка, а именно разговора, я склоняюсь к тому, что она не с Земли. Хотя, возможно, народ могли готовить и в изоляции. Это тогда тоже много что объяснит. Черты лица и моторика у неё чисто человеческие.
— Зато способности совсем нет.
— Слушай, — хитро улыбнулся сосед, — а зачем ты вообще её пытаешь приравнять к роду человеческому или наоборот отделить?
— Зачем? — задумался я.
— А я могу сказать, — ответил за меня Антонович, — у тебя на повестке совместная с ней жизнь, хоть ты в этом себе и не признаёшься. У неё тоже. Стоит вопрос о вашей скрещиваемости. Подсознательно. Вот вы и устраиваете друг другу проблемы. Вроде и хочется. А вроде и облом может такой обнаружиться. Петя, извини, но вы оба такие трусы!!! Во всех моментах поведения. Ладно, вы не скрещиваемы. Боитесь облома? Боитесь потом друг другу в этом признаться? Петя — это трусость. И Миа сейчас струсила, уходя на смерть. Она струсила, что будет ответственна и за наши смерти. А на самом деле это глупость. Убьёт он её, а поскольку он заточен под убийства — нас убить ему ничего стоить не будет. Так зачем человеку, или гуманоиду там какому, рисковать, если можно зачистить остров полностью. Просто мы втроём имели бы больше шансов противостоять этому самураю.
— Значит идём помогать Мие избежать её глупость. — Уверенно сказал я, и принялся искать свою кочергу.
— Утром, — остудил мой пыл Антонович, — сейчас мы станем только глупой мишенью. И я пойду тоже. Одному мне здесь всё равно не выжить.
Стоит ли рассказывать, что ночью я не спал. Ворочался на горячем песке так, что чуть в него головой и не зарылся.
— Пора! — разбудил я соседа, как только над горизонтом поднялось Солнце.
Антоновичу я отдал свой штык-нож. Точнее не мой, а того десантника. Моя кочерга в качестве оружия нравилась мне значительно больше. Махаться удобнее.
Поскольку прошло меньше суток, следы Миа были ещё видны. Не следы, но ямки на песке. Путём проб и ошибок я научился их, с грехом пополам, читать. Потом к следам Мии добавились ещё чьи-то. Восстанавливая предполагаемые события, я понял, что самурай за ней следил. Потом, судя по разбросанному во все стороны песку, была схватка. Однако следов крови видно не было, но однозначно было видно, что кто-то кого-то по песку тянул. Мы пошли по этому, довольно отчётливому следу.
Буквально минут через пятнадцать я увидел лежащее на песке тело Мии. То, что это она, я понял по серебристому платью. Не долго думая бросился к ней и, только в последний момент, заметил блеснувшую в стороне катану. Инстинктивно я сгруппировался, пропуская оружие над головой, но это не помешало самураю дать мне увесистого пинка под зад. Пинок был ощутимый — летел я не меньше пяти метров и по уши зарылся в горячий песок.