Кто-то кричал под ним. Тогда он, открыв глаза, понял, что это кричит полицейский, на которого он прыгнул.
«Кажется, я разбился», — подумал Борис, но сразу же попробовал подняться. Как ни странно, ноги послушались его, и он обрадованно вскочил. В ту же секунду, крича и отплевываясь, поднялся полицейский.
— Беги! — крикнул кто-то сверху Борису по-русски, и Борис рванулся вперед.
За ним мигом бросился полицейский, но его смял человек, прыгнувший сверху.
Все произошло так быстро, что удивленная и любопытная толпа собралась возле лежавшего на земле полицейского только тогда, когда Борис и его товарищ уже успели перебежать улицу и укрыться в одном из подъездов огромного дома.
Оттуда они увидели, что на высокой стене (это была стена, с которой они прыгали) стоят двое в штатском и военный. В одном из гражданских Борис узнал молодого человека, стрелявшего в Журавлева. Все трое растерянно смотрели вниз и не решались прыгать. К полицейскому уже подъезжал санитарный автомобиль.
Вдруг снова послышался резкий стук моторов, и сбоку на улицу ворвался отряд мотоциклистов, оттеснил толпу, рассыпался по углам. Наверху в воздухе появилось несколько полицейских авиэток, освещавших улицу прожекторами.
— Облава, — тревожно сказал человек, — нам надо снова бежать, парень. Дай руку.
Борис весело посмотрел на своего спутника и подал ему руку. Эта погоня начинала ему нравиться. Но его товарищ, неожиданно придав своему лицу смущенное и вежливое выражение, снял шляпу, поклонился и обратился к человеку, спускавшемуся по лестнице.
— Простите, господин. У кого я могу узнать, где в этом доме живет наемная гувернантка Аделаида Пуцци?
— Не знаю. Спросите у швейцара. Внизу. Налево. Восемнадцатый номер, — резко ответил тот, что спускался с лестницы, и Борис рванулся за своим быстро уходившим спутником.
Дверь им открыл швейцар, вставший из-за обеденного стола. Это был уже немолодой человек с чисто выбритым, чванливым лицом хорошего слуги.
— Уважаемый, — обратился к нему человек спокойно и твердо. — Где крышки теплопроводных труб?
— Зачем вам? — недовольно спросил швейцар.
— Чем меньше вопросов, — тихо произнес мужчина, — тем лучше для вас, товарищ…
Лицо швейцара сморщилось.
— Потому что, — продолжал мужчина, — отвечать вам будет этот молодой человек, — и он направил в лицо швейцара маленький черный маузер.
Швейцар попытался упасть, но человек подхватил его за плечо и сказал еще тише, почти неподвижными губами:
— Быстрее.
И швейцар, съежившись, повел их низкими переходами мимо котла центрального отопления в сырую подвальную комнату.
— А теперь, — сказал спутник Бориса и привязал швейцара к трубе, — теперь до свидания.
Затем они очутились в темном и тепловато-сыром колодце, мимо которого шла труба. Грохот города сменило спокойное журчание воды и редкое тихое щелканье различных клапанов огромной системы канализации и отопления старого города.
— Ну, сынок, — ласково сказал мужчина, — знаешь, как это называется?
— Здесь где-нибудь, — ответил вопросом на вопрос Борис, — должна быть Аделаида Пуцци, которую вы искали?
В ответ послышался тихий смешок, и Борис почувствовал, что его ласково похлопывают по плечу.
— Ха-ха! Нет, друг, эта дама умерла через минуту после своего рождения, показав нам дорогу к швейцару. А та обстановка, в которой мы находимся, называется «подпольем». Слыхал?
Борис удивленно посмотрел на него.
— Под этими домами, парень, — важно ответил мужчина, — по этим канализационным трубам мы проберемся в настоящее политическое подполье. Я веду тебя к итальянским коммунистам.
Борис взволнованно поднял голову, и его ослепил яркий свет маленького карманного фонарика. Мужчина внимательно рассмотрел небольшую, разрисованную красными, желтыми, зелеными пометками карту и, нагнувшись, быстро двинулся вперед.
Следуя за ним, Борис видел только яркое пятно света, качавшееся впереди, и руку, которую его спутник держал за спиной. На этой руке, как заметил Борис, не хватало двух пальцев.
С полчаса они шли по колено в тепловатой мутной воде; их подгоняло достаточно сильное течение. Через некоторое время трубы расширились, воды будто стало меньше. Зато температура ее повышалась. Вода уже начинала обжигать ноги, и Борис почувствовал, что его ноги словно охватили горячие, тонкие, тесные обручи.