Уксун-Бу жмет пальцами в перчатках некие кнопки. Последовательность нажиманий настолько впечатана в память, что он может найти эти кнопки даже в полной темноте, если вдруг они перестанут подсвечиваться впаянными диодами или во всей кабине погаснет освещение. Так же точно он найдет и нажмет кнопки, если кабина волшебным образом наполнится водой. Когда-то, на тренажерах, в навсегда отдалившейся Сфере Мира отрабатывалось даже такое.
Тело давно уже потеряло чувствительность, но сейчас он помнит, что согласно его командам по сторонам капсулы пыхают в предположительно разряженное пространство небольшие коррекционные двигатели. Рули, плоскости, элероны и прочие побрякушки мира, в котором воздух столь плотен, что ветер можно запросто почувствовать без всяких приборов, ныне неприменимы. Преддверие Мирового Света — это мир исключительно реактивных тяг и моментов. Кроме того, из-за чудовищных скоростей, принятых в этом мире, время тут как бы прессуется. Эскадрон «Принцесс Кардо» дорулит в данную координатную привязку массаракш знает когда, а вот вдавленный в кресло пилот Уксун-Бу уже на подходе.
И значит, другая комбинация кнопок. Сейчас должна ожить торчащая из корпуса, и хочется верить, что не отвалившаяся от трения наружная антенна. Благо радиоволнам подвластны даже окрестности Мирового Света. Некий кодированный сигнал обязан сейчас возбудить рации бомбовозов, сообщить, что все по плану. Есть вероятность, что этот сигнал перехватят имперские службы слежения. Не исключено, что они удивятся, произведя триангуляцию. Потому как ни один искусственный радиоисточник не может располагаться так высоко. С другой стороны, удивляться им недолго: гиперзвуковик — слишком быстрая штуковина. Ныне он уже совсем в преддверии просчитанных яйцеголовыми умниками координат. Стиснутый креслом, ремнями, инерцией и еще Мировой Свет ведает чем, Уксун-Бу набирает на панели сложную кнопочную комбинацию. Она вбита ему в подкорку и нигде не записана. Это сигнал инициации заряда.
«Массаракш!» — вот какое слово как бы отпечатывается в голове гиперзвукового пилота в последнюю секунду. Где-то за его спиной — в соседней камере, за переборкой — воспламенившиеся пиропатроны вдавливают друг в дружку груду отполированных долек плутония. Ныне эта арбузная нарезка уже цельный, продолжающий прессоваться арбуз. Где-то на уровне триллионных долей метра и пикосекунд творят свистопляску нейтроны с ядрами. Затем происходит большое-большое «бу-бух!»
Ни гиперзвуковой капсулы, ни ее боевой начинки более не существует. Есть только расходящаяся по кругу сфера излучения. Идет какая-то реакция взаимодействия с Мировым Светом, вычисленная и предсказанная загодя яйцеголовыми умниками. И теперь вниз, на поверхность Сферы Мира, на землю северной Империи, в окрестности непреступной Крепости, рушится ММ, то бишь Магнитный Массаракш.
Теперь всё электрически активное железо внизу обречено.
18
Конечно же, из всего экипажа радисту-пулеметчику Бюросу-Уту повезло больше, чем всем остальным. Родственные связи есть родственные связи. Представьте, для кого-то «Дядя Дарест-Хи», а для него просто «дядя Дарест», сам лично растолковал ему все нюансы их миссии. Надо сказать, дядя сильно рисковал. А вдруг бы племяннику Бюросу ударило что-то в голову, и он поплелся поутру доложить закрепленному за подразделением «наблюденцу за нутром» о том, что его родственничек в свободное от службы время в совершенно не секретном помещении, не проверенном на «жучки» и прочую бяку, четыре часа кряду разглагольствовал о делах государственной сверхважности. Что бы было Дяде? Хотя, может, ничего бы и не было. С его-то связями. Ну попеняли б чуток или поподначивали. Переживается. Тем более дядя пресмыкается перед сильными мира сего с пеленок. Ему глотать обиды, что таблетки от кашля. А вот что было бы с Бюросом, это еще вопрос. Вряд ли это продвинуло бы его по служебной лестнице.
И кстати, с точки зрения морали, было б все же тоже нехорошо. Все-таки дядя Дарест с ним не только на военную тематику беседовал. Кстати, нечасто он это делал: по пальцам пересчитать. Но зато дядя несколько раз помог ему по службе. Не, у него были свои резоны. Скорее всего, он исходил из логики и карьеристских соображений. Типа того, что если б он сам был Бюросом, то к чему бы тогда стремился? Вот примерно в подобном ракурсе он и помогал.
То есть. Вот есть эдакий племяшка Бюрос. Денег у него не водится. Герцогского или там хоть какого-то аристократического происхождения не проглядывается. Ум? Как-то не слишком заметно. Благо, имеется некая способность к языкам, да и ключом рации он лабает, что тот маэстро. То, что сунулся в армию, к тому же не в «гряземесы» пехотные, а воздушно-бомбовозные силы, — это до жути правильное решение. Кем бы он стал среди гражданских шпаков? Тюхой-матюхой — преподавателем языка? Ну, в лучшем случае можно, конечно, пристроить — с помощью все тех же дядиных связей — при посольстве. Но и там дальше младшего клерка не двинут. С посольствами, кстати, мысль не следует зарывать насовсем, оставим на полочке. Быть может, когда-нибудь, имея медали героя войны, туда и можно попробовать постучаться. Не требуется ли помощник атташе со знанием нескольких языков?