- Я приехал сюда для последней беседы. Вы меня понимаете?
- Если я вас правильно понял, вы поступили опрометчиво, - сказал Нортон. - Будьте осторожны... Вы даже не представляете, что эти люди могут с вами сделать.
- Наоборот, я хорошо представляю это, - ответил профессор, - но следует иметь в виду, что опасность теперь угрожает мне или может угрожать, независимо от того, где я буду находиться, - здесь или дома... Послушайте, - быстро проговорил он, - если со мной что случится, разыщите мою дочь и помогите ей... Чармиан останется совсем одинокой.
Нортон молча кивнул, пожал ученому руку и, круто повернувшись, пошел к флигелю, видневшемуся невдалеке.
Старк, высокий, худой, с плотно сжатыми челюстями, решительно поднялся по ступеням, прошел по коридору, постучал в дверь кабинета Прайса. Он был так поглощен своими мыслями, что совершенно не обратил внимания на то, что его почему-то никто не встретил.
- Кам ин! Войдите! - послышался голос Прайса, и Старк толкнул дверь.
При виде профессора Прайс поднялся из-за массивного письменного стола и с протянутой рукой сделал несколько шагов навстречу.
Они уселись в глубокие кожаные кресла. Прайс с нескрываемым любопытством смотрел на Старка, но Старк молчал. Он справедливо считал, что на этот раз молчание будет убедительнее слов: Прайс сразу должен понять, что он, Старк, тверд в своем решении и категорически отказывается сотрудничать с ним. Он пытливо взглянул на Прайса, ожидая увидеть на его лице так хорошо знакомое ему выражение недовольства и озлобленности. Однако, к своему удивлению, Старк заметил, что Прайс чем-то весьма доволен.
- Признайтесь, вы здорово напуганы? - спросил Прайс со смешком, хлопнув собеседника по коленке.
Ученый неопределенно пожал плечами.
- Вот как!.. - протянул Прайс, наморщив лоб. - В таком случае, в чем же дело, почему вы не желаете взяться за работу? Я хотел бы, чтобы вы помогли мне в работах лаборатории Крауса в Гималаях и в моих космических затеях, - Прайс хихикнул, желая, по-видимому, подчеркнуть не совсем обычный характер этих его "затей". Кажется, он хотел, чтобы Старк рассматривал их как чудачества миллиардера.
- Я много думал, - сказал Старк, - и пришел к выводу, что, независимо от того, удастся или нет вам осуществить ваши планы, они направлены против мира, против человечества, и я не могу помогать вам.
На испещренной морщинами птичьей физиономии Прайса появилось выражение искреннего изумления.
- Вы в чем-то ошибаетесь, мой друг, - сказал он мягко. - Я первый готов отдать все, что имею, для блага человечества, и прежде всего для блага моей страны.
- Под словами "благо страны" каждый из нас понимает нечто различное, жестко сказал Старк. - По крайней мере то, что я видел своими глазами, никак не может служить на пользу моей Америке!
Прайс едва сдерживался.
- Вы ошибаетесь, друг мой, - он попытался улыбнуться. - Мои планы, в осуществлении которых мне нужна ваша помощь, преследуют лишь цели обороны.
- Обороны? От кого? - Старк рассмеялся. - Я, право, не ожидал, что вы со мной начнете разговаривать, как с мальчишкой, - продолжал он почти обиженно. - Басни об обороне вы можете рассказывать кому-нибудь другому. Это не в Гималаях ли вы собираетесь обороняться? Но я не расположен шутить, мистер Прайс. Я приехал сюда по вашей просьбе, но не могу ничего сказать иного, кроме того, что вы уже знаете: моя совесть ученого не позволяет мне принять ваше предложение.
Но Прайс, кажется, и не слышал, что ему говорили.
- Скажите откровенно, - обратился он к ученому, - что вы думаете насчет теории Крауса?
- Я уверен, что, к счастью, теория Крауса - авантюра, - ответил Старк резко. - Пытаться добиваться расщепления атомного ядра в естественных условиях, - это же фантазия и блеф. Краус напоминает мне древних алхимиков, трудившихся над изготовлением золота.
- Ну, - усмехнулся Прайс, - как вы знаете, в принципе алхимики были правы. Теперь, когда мы научились превращать элементы, мы умеем изготовлять и золото.
- Да, теперь, - согласился профессор, сделав ударение на последнем слове.
- Я исхожу из того, что, как правило, всякая теория, особенно такая дерзкая, как та, что выдвинул Краус, сначала кажется вздорной, - заметил Прайс. - Так вы, стало быть, не хотите работать со мной именно потому, что боитесь зря потерять время?