Старк почувствовал, как в нем поднимается гнев.
- Терять время на всякие антинаучные фантазии у меня действительно нет никакого желания, терять же время на попытку осуществить не только бредовые, но и чудовищные по своему замыслу теории я считаю для себя принципиально неприемлемым, - с прежней резкостью пояснил он.
- Политика вас не касается, - быстро перебил его Прайс. - Я предлагаю вам выгодные условия, даю вам лабораторию, подобной которой в США не имеет ни один ученый. Я прошу вас только об одном - думать не о политике, а о науке. Что же вам еще нужно?
Старк с изумлением посмотрел на Прайса: на этот раз даже он, привыкший ко всему, удивился.
- Мне ничего не надо, - стараясь сохранить самообладание, ответил он. - Я не могу принять ваше предложение, мистер Прайс.
На физиономии Прайса появились красные пятна.
- Черт возьми! Вы загнали меня в тупик, - закричал он со странным, не подходящим к случаю весельем. - Говорите же, какие ваши условия. Я заранее на все согласен.
Старк не мог понять, почему его доводы не доходят до сознания Прайса.
- Я не буду трудиться над осуществлением ваших планов вовсе не потому, что меня не устраивает жалованье, мистер Прайс, - холодно пояснил он. - Я не хочу заниматься сомнительными делами.
- Вы... вы... - Прайс в бешенстве вскочил на ноги. Старк не смутился.
- Ваши замыслы грозят миру войной, - сказал он.
- Если я буду вынужден действовать, то это будет лишь превентивная война!.. - вскричал Прайс.
- То, что вы замышляете, - не война, а убийство, массовое убийство мирных людей, - сурово прервал его ученый. - И я не хочу быть соучастником ваших преступлений. Войну же правомочны объявлять только правительство и конгресс.
Прайс расхохотался.
- Пусть этот вопрос вас не беспокоит, - произнес он сквозь смех.
Старк отлично понял значение этого презрительного смеха: Прайс всерьез думал, что Америка - это он.
- Я не знаю, выйдет ли что-либо из ваших планов, но совесть ученого не позволяет мне отдавать свои знания и опыт делу истребления людей.
- Черт возьми! - сердился Прайс. - Можно подумать, что до сих пор вы занимались изготовлением кукол, а не атомных бомб в Лос-Аламосе! Разве это я, а не вы убили сотни тысяч японцев в Хиросиме и Нагасаки?
Теперь настал черед Старка в гневе подняться с места.
- Их убил Трумэн и его советники! - вскричал он. - Мы, ученые, были против истребления людей с помощью атомной бомбы...
- Против! - презрительно перебил его Прайс. - Разве вы изготовляли атомные бомбы для того, чтобы они лежали без действия? Разве не ради изготовления вами атомной бомбы мы тогда затратили огромные деньги на постройку атомных заводов в Хенфорде и Окридже? Тогда вы работали...
Старк провел рукой по лбу.
- Тогда нас уверяли, что атомная бомба нужна для победы над фашизмом, - перебил он Прайса. - Нас уверяли, что если мы не создадим атомную бомбу раньше, чем ее создаст Гитлер, то Америке и нашим европейским союзникам будет плохо. Поэтому мы и работали изо всех сил. Но нас подло обманули! И больше работать на войну я не желаю, с меня довольно.
Прайс пристально посмотрел на него.
- Тогда вы помогали нам в борьбе против Гитлера, против фашизма, сейчас я прошу вас помочь нам в борьбе против коммунизма, не менее, а, может быть, более опасного для нас врага. - Он говорил размеренно и почти спокойно. - И я не понимаю, почему же теперь вы отказываетесь...
- Я не буду работать для того, чтобы вы могли убивать людей.
Старк взял вторую сигарету, но не закурил, а незаметно для себя раскрошил ее.
- Хорошо, - спокойно произнес Прайс. - Крайности в ваших выводах пусть останутся на вашей совести... - он пожал плечами. - Не могу же я насиловать вашу волю. Я считал вас человеком дела и расчета. Увы - я ошибся. Уверен, что вы сумеете сохранить в тайне все, что узнали о моих делах, и то, что вы видели у меня в Стальном зале.
- Безусловно, - заверил Старк.
- Будем считать, что на этом наши деловые отношения кончились. - Прайс задумчиво прошелся по кабинету, затем подошел к профессору и пожал ему руку.
- Гуд бай, - сказал он прощаясь.
Старк направился к выходу. Ему стало неожиданно легко, точно он сбросил с себя тяжелый груз, давивший его. Было приятно сознавать, что кончился кошмар, мучивший его последнее время. Напрасно еще совсем недавно, перед входом в этот дом, он беспокоился о том, что Чармиан может остаться одинокой.