Если замечал халатность со стороны матроса или младшего офицера, вызывал его начальника и требовал навести порядок. После устного предупреждения, если оно оказывалось безрезультатным, следующей мерой воздействия была такая: в строю оставлялись только офицеры и перед всеми объяснялся проступок одного из них. Однако если и она не действовала, приходилось прибегать к аресту при каюте. Эта санкция часто применялась мною для отстающих по профессиональной подготовке. Получает двойку по специальности — первое предупреждение. Снова не сдает экзамен — садись под домашний арест. Тут хочешь-не хочешь, а придется заниматься. Бывало, сажал офицеров на гауптвахту, но только в исключительных случаях.
В принципе, мы с Осипенко старались не избавляться от людей. За всю мою службу лишь одного человека я списал на берег.
Вот конкретный пример, иллюстрирующий разницу в наших с Осипенко подходах к подчиненным и одновременно результативность нашего тандема.
Был у нас матрос-разгильдяй. Пробовал я на него воздействовать по-разному, но безрезультатно. Надо наказывать, может быть, даже списывать на берег. Пришел посоветоваться с Осипенко. Он сказал, что все уладит. Выхожу от него, Леонид Гаврилович вызывает матроса:
— Ну, как жизнь? Что из дома пишут? Как там родители? Тот отвечает:
— Да крыша у дома провалилась! Отца у меня нет, а мать одна не справляется.
— Что же ты молчишь? — говорит Осипенко. — Я тебе отпуск дам. Поезжай, повидайся с матерью, заодно и крышу починишь.
Такого поворота матрос, конечно, не ожидал. Он знал за собой вину и был уверен, что его вызвали для наказания. Он действительно скоро уехал в отпуск, а когда вернулся, старался изо всех сил оправдать доверие командира.
Надо ли говорить, как весь экипаж жалел, что Леонида Гавриловича от нас переводят? Надо ли говорить, как Осипенко было тяжело оставлять лодку, где его так любили? Еще одна причина, по которой Леониду Гавриловичу было трудно расставаться с «К-3», — это предстоящий поход на Северный полюс.
Глава V
Л.Жильцов
Уже давно известно, что через Арктику лежит кратчайший путь из Евразии в Америку. Но столетиями Арктика считалась «мертвой землей», не приспособленной для жизни людей, непреодолимой ни наземным, ни водным путем. «Страной ледяного ужаса» называл ее норвежский полярный исследователь Нансен.
Испокон веков этот край привлекал русских землепроходцев, открывших для цивилизованного мира моря и острова Северного Ледовитого океана.
Но лишь в XX столетии освоение Крайнего Севера стало практической возможностью. Советское государство понимало, как могла бы преобразить экономическую жизнь отдаленных районов страны прокладка Северного морского пути, связывающего Мурманск с Владивостоком. В разгар гражданской войны, 2 июля 1918 г., Ленин подписал постановление Совнаркома об ассигновании одного миллиона рублей на экспедицию по исследованию Северного Ледовитого океана.
Разведка этой негостеприимной области велась всеми возможными средствами. Работала дрейфующая полярная станция «Северный полюс-1» под руководством И.Папанина. В 1934 г. началась ледовая эпопея «Челюскина», за спасением которого следила вся страна. 21 мая 1937 г. полярный летчик М.Водопьянов, входивший в состав воздушной экспедиции академика О.Шмидта, совершил посадку в 20 км от Северного полюса, доставив туда 13 исследователей. У советских людей крепла уверенность в том, что Арктика составляет часть их огромного государства, которую лишь предстоит освоить.
На всех советских картах область Восточной Арктики до самого Северного полюса обозначалась как полярные владения СССР. И наша страна распоряжалась ими по-хозяйски, несмотря на то, что ее притязания на значительную часть покрытой льдами водной поверхности оспаривались многими государствами. Ведь с точки зрения международного и морского права, за пределами 12 миль от берега (с недавнего времени существует также экономическая 200-мильная зона) моря и океаны не принадлежат никому. Ряд островов Северного Ледовитого океана, принадлежность которых СССР в отличие от вод никем не оспаривается (в том числе Новая Земля), превращены в ядерные полигоны и места захоронения ядерных отходов.
И все же нелишнее напомнить, что в первые десятилетия после окончания Второй мировой войны СССР был не в состоянии не только использовать эти безграничные пространства, но и даже помешать проникновению в свои северные владения американских подводных лодок.
Казалось бы, за тысячелетнюю историю человечества, которая была историей непрекращающихся войн, возможные театры военных действий достаточно хорошо изучены. Однако в первые послевоенные десятилетия огромный регион планеты неожиданно приобрел беспрецедентное стратегическое значение. С появлением атомных подводных лодок началось освоение и военное использование северной вершины земного шара — Арктики.
Из 25 млн. км2, составляющих площадь одной из самых неприступных областей планеты, более 15 млн. приходится на долю Северного Ледовитого океана и его морей. В большей своей части они покрыты вечными льдами. Однако из-за подводных течений здесь нет (и не может быть) сплошного ледяного покрова, позволяющего наземным путем перемещаться по Арктике. Обширнейшие ледяные массивы испещрены трещинами и полыньями, паковые льды многометровой толщины перемежаются полосами ледяного крошева, а то и чистой воды. Таким образом, постоянный доступ в эти районы и контроль за ними могут обеспечить только атомные подводные лодки, способные месяцами оставаться под водой без пополнения запасов топлива, продуктов питания, воды и воздуха.
И именно Арктика, при всей сложности проникновения и нахождения в этом негостеприимном крае, делала уязвимыми для нападения в равной степени и СССР, и США. Обе страны поняли это достаточно рано, но средства, имевшиеся в распоряжении каждой из них, были разными.
«Арктическая стратегия» США, предусматривавшая нанесение ударов по СССР через районы Крайнего Севера, разрабатывалась Пентагоном вскоре после Второй мировой войны. Вице-адмирал Э.Гренфелл сформулировал ее предельно кратко: «Завоевание господства в Арктике станет одной из важнейших наших задач, и решить ее смогут только подводные лодки». Газета «Юнайтед Пресс Интернейшнл» в номере от 27 марта 1959 г. указывала, что «Арктика станет важным театром военных действий в любом глобальном конфликте».
Однако американцы понимали, что и США могут подвергнуться ядерному удару со стороны полюса. «Советские подводные лодки точно так же смогут пройти под арктическими льдами, проникнуть в Гудзонов залив и выпустить ракеты по Детройту или по другим промышленным объектам Великих озер», — писал Дж.Калверт, командир подводной атомной лодки «Скейт».
В любом случае при подготовке к новой мировой войне главная ставка делалась на атомные подводные лодки, вооруженные ядерными ракетами, Северный Ледовитый океан объявлялся «новым потенциальным океанским театром военных действий».
Существовала еще одна причина, по которой американцы так стремились освоить полярные широты. С полной откровенностью о ней писал в декабре 1960 г. в журнале «Ла ревю де дефанс насьональ» французский контрадмирал Лепотье: «Когда в октябре 1957 г. американцы испытали глубокое огорчение в связи с тем, что русские опередили их в запуске первого искусственного спутника Земли, моряки, имевшие опыт подледного плавания, полученный за два месяца до этого на подводной лодке “Наутилус”, предложили в интересах поднятия престижа, то есть для того, чтобы “спасти лицо” американской науки и техники, совершить первый подледный переход через Северный полюс». Во время этого похода предлагалось «изучить стратегические возможности проникновения и маневра подводными силами на всем пространстве этой возможной зоны боевых действий, географическое положение которой представляет в наши дни повышенный интерес».