Дэвид Грингласс отдал деньги жене.
— Мы можем на них прожить, — сказал он. — Ты же можешь уложиться в эту сумму? В чем тогда проблема?
— Юлиус говорил, что мы будем передавать сведения в научных целях, — затараторила Рут. — Теперь-то я вижу, как это делается: ты передаешь, а тебе за них платят. Получается, что ты просто… просто их продаешь!
У нее задрожал голос, и она расплакалась. Дэвид медленно покачал головой и обнял ее, стараясь утешить, как мог.
К Рут вернулось хорошее настроение еще до того, как он сел в автобус, чтобы возвратиться в Лос-Аламос, и она в точности распланировала, как поступить с деньгами: 400 долларов утром положить на счет в Кредитно-сберегательном банке Альбукерке, на 37,50 купить военных облигаций, а остальные пустить на хозяйственные расходы.
Где-то в Канзасе, на поезде, который направлялся в Чикаго, Гарри Голд осмотрел свой судьбоносный улов. Хотя, будучи химиком, он имел некоторую научную подготовку, ему было тяжело вникнуть в теоретические рассуждения Фукса об использовании расщепления атома для производства нового вооружения. Выхватив кое-где из текста по паре предложений, он сложил листы в коричневый конверт с латунной застежкой и надписью «Врач». Материал Грингласса был попроще и с иллюстрациями, но паучий почерк капрала разобрать было нелегко. Через несколько минут Голд отложил и эти бумаги и убрал их в другой коричневый конверт с меткой «Прочее».
Глядя сквозь плохо вымытое окно на сливающиеся картины ровных плодородных полей, Голд поздравил себя с тем, как экономно и эффективно он провел свою операцию. Считая двадцать минут с Фуксом и две короткие встречи с Гринглассами, в целом время, которое он потратил на разговоры с информаторами, едва превысило час. Он не потратил никаких денег, кроме 500 долларов для Гринглассов, поскольку доктор Фукс еще раньше отказался от полутора тысяч, которые привез ему Голд на предыдущую встречу, и больше его деньгами не искушали. Что характерно, Голд исключил свои собственные расходы, которые были невелики; как обычно, он взял билет на верхнюю полку, питался чем придется у уличных торговцев, а не обедал в дорогих ресторанах. Его внимание привлекла пара ребятишек напротив, которые никак не могли угомониться. Голд угостил их конфетами и сказал родителям: «У меня самого дома такие же». И потом снова уставился невидящим взглядом на сельские пейзажи Канзаса.
Голд приехал в Нью-Йорк вечером 5 июня, как раз вовремя для назначенной встречи с Яковлевым — худощавым, нервным мужчиной лет тридцати с небольшим, который был зарегистрирован как сотрудник советского консульства, чтобы получить возможность вести шпионскую деятельность. Встреча должна была состояться в Бруклине, там, где Метрополитен-авеню уходила в район Квинса. Голд, как обычно, пошел окольным путем, применяя знакомые уловки, чтобы оторваться от возможной слежки, например, ждал на платформе или в поезде метро, как будто зачитавшись газетой, пока двери уже не начинали закрываться, и лишь тогда протискивался в них в последнюю секунду. Встреча была назначена на 10 вечера, и когда Голд скользнул в ближайший пустой переулок, чтобы в последний раз проверить, нет ли хвоста, местность показалась ему безлюдной и пугающей. Умение чувствовать слежку — огромное подспорье в таких делах, — говорило ему, что все в порядке, но он все же решил подстраховаться.
Почти ровно в десять Голд и Яковлев издали увидели друг друга. Они неторопливо направились навстречу, чтобы при необходимости иметь возможность разойтись в разные стороны. Обменявшись негромким приветствием, они вместе обошли вокруг квартала, остановились поговорить, обменялись газетами и потом быстро разошлись. Та газета, что передал Голду Яковлев со всегдашней дрожью в руке, была совершенно обычной, а в той, что Голд вручил ему, между листов скрывались два коричневых конверта — с надписями «Врач» и «Прочее», — и материалов в них хватило бы для того, чтобы любая современная индустриальная страна, располагая достаточными средствами, трудовыми ресурсами и научными технологиями, могла далеко продвинуться на пути к созданию собственной атомной бомбы.
Придерживаясь графика, составленного ими еще в мае, эти двое снова встретились две недели спустя, ранним вечером, на конечной станции надземного метро на Мейн-стрит во Флашинге. За столиком расположенного неподалеку бара Яковлев и Голд обсудили детали поездки в Нью-Мексико. В конце разговора, который продолжался два с половиной часа, Яковлев рассказал, что оба конверта сразу же отправились в Москву, где произвели настоящую сенсацию. Информация от Грингласса оказалась «особо хорошей и чрезвычайно ценной», сказал Яковлев, что на его языке означало величайшую похвалу. Но и столь высокая оценка была преуменьшением. Когда шесть лет спустя Джон Дерри, начальник производства в составе Комиссии по атомной энергии, увидел наброски Дэвида Грингласса, которые повторяли те, что он передал Гарри Голду в 1945 году, его глаза широко раскрылись от изумления.