— Опять повторяю: не резвись раньше времени. Придем в базу, тогда будет время приятных воспоминаний… Пошли…
Люди привыкли видеть океан разливом голубой краски на карте. Для Михайловского и штурмана, прошедших Атлантику вдоль и поперек, мир глубин был предметным и осязаемым, как для геолога Саяны или горный Урал.
Сколько раз, затаив дыхание, Михайловский видел, как электронная аппаратура лодки вдруг делала истинные географические открытия: обнаруживала на дне океана неизвестные ранее людям пики и впадины, ущелья и долины.
Стоило ему закрыть глаза, и он мог почти зрительно представить себе необъятный в кораллах и зарослях таинственный континентальный шельф, огромную подводную платформу, окаймляющую берега Северной Америки, Гренландии, Исландии, Европы и Африки.
Косяки, невиданных рыб стелются по дну ущелий и каньонов, расселин и впадин.
Гигантской змеей извивается от Исландии к экватору огромный позвоночник океана — Средне-Атлантический хребет, прорезанный глубокими разломами и принимающий в свои отроги другие горные хребты и цепи.
Среднеокеанский каньон. Хребет Рейкьянес у Исландии, разлом Флемиш и подводный пик Майли, Североамериканская котловина и котловина Гаттераса, пик Крылова у островов Зеленого Мыса — все они были его добрыми знакомыми, и отраженные ими импульсы на экранах приборов — как приветы друзей из иного мира, которых уже знаешь и по имени, и по характеру, но никогда еще не видел лично.
Что касается характеров, то он мог поручиться, что знал их неплохо. И по «личным контактам», и по уточняемым в каждом новом походе картам и лоциям.
Знание подкреплялось историей, и для него совсем не отвлеченной картиной виделись строки морского историка о мелях, через которые он проходил:
«Глубоко в песках здесь лежат остовы острогрудых судов норманнов, галионы «Непобедимой Армады», быстроходные пиратские бриги и бригантины XVIII века, английские фрегаты и барки, океанские лайнеры и транспорты. Мели не считались ни со временем, ни с размерами судов».
Он это понял уже хотя бы по тому, как мощное течение потащило здесь его лодку к поверхности, где гремел десятибалльный шторм. А ему нельзя было ни демаскироваться, ни уйти в глубину — мели они и есть мели, и потребовалось и мужество и филигранная работа всех, чтобы удержать корабль в могучих потоках на заданной глубине, не свернуть с курса и выйти точно на цель.
Акустики доложили о шуме винтов.
Лодка «слушала океан», не сбивая шорохи моря ревом собственных винтов и чутко отмечая по только гидроакустикам известным тонкостям все маневры проходящей где-то к югу эскадры.
Закрыв глаза, Михайловский почти представлял себе эти зеленые, клубящиеся вдалеке черной мглой глубины. И жестокость холодного дыхания неизмеримой бездны, проносящейся сейчас под ними. И могучие винты, разрубающие чудовищную толщу воды, не могущую на этих глубинах раздаться пенными летящими в голубой простор бурунами.
Если бы не мощные шпангоуты, люди были бы немедленно раздавлены и смяты. Но что-то, видимо, неизмеримо большее, чем долг, заставляло человека создавать новую броню, способную защитить его от напора зеленой мглы, и снова и снова штурмовать море, год от году отвоевывая у океана новые сотни таинственных и неизведанных метров.
Как у космонавтов где-то кончается голубизна и они видят уже только черную даль Вселенной, так и для подводников призрачно-зеленое в верхних слоях море теряло на определенном рубеже даже намек на оттенки. Цветовая гамма сжималась в один цвет — черный.
— Что же, Аркадий Петрович, с тебя приходится! — Петелин обнял Михайловского.
— За что?
— Ладно, ладно, скромничать. Небось уже раззвонили!..
— Честное слово, я ничего не знаю.
— Не знаешь?
— Нет, товарищ адмирал.
Тот открыл папку и вынул телеграмму:
— Ну, ежели не знаешь. — читай.
Да, телеграмма ему, Михайловскому. И чем дальше он вчитывался в строки, тем все более казалось ему, что все это адресовано кому-то другому, а не ему — настолько высока была оценка сделанного ими в этом действительно сложном походе:
«…Поздравляю Вас и личный состав корабля с успешным окончанием дальнего похода в Атлантический океан, в течение которого в сложных условиях длительного плавания личный состав проявил высокое мужество и замечательную выучку, тем самым обеспечив выполнение важного задания.
Опыт Вашего плавания послужит ценным вкладом в дальнейшее развитие и совершенствование советского подводного флота.
Одновременно поздравляю Вас, тов. Михайловский, с присвоением воинского звания…