Значит, вот он какой — Север!
Валерий подхватил чемоданчик и перешел улицу. «Гастроном», «Книги», «Дары моря» — память машинально фиксировала вывески магазинов, залепленных талым, мокрым снегом.
Город стремительно взбегал по сопкам вверх, и за первой линией восьмиэтажных домов открывались вторая, третья, четвертая террасы. Справа в ущельях улиц проглядывал залив с множеством кораблей и черно-белыми сопками.
Перед стадионом Валерий остановился. На гранитном постаменте в крылатой плащ-палатке застыл в последнем смертельном броске бронзовый солдат.
«Анатолий Бредов», — прочел он на тусклой, омытой снегом бронзе.
Где-то уже Валерию приходилось слышать эту фамилию. Нужно будет при случае порасспросить знающих людей.
На противоположной стороне улицы из здания горкома партии выходила группа моряков в черных блестящих плащах.
«И в горкоме море», — отметил Валерий.
Еще два десятка шагов, и необычным величием поразила его глухая стена высокого дома. На глыбах красноватого в лучах заходящего солнца гранита стоял огромный якорь. Таких больших якорей Валерию видеть еще не приходилось. Над якорем — гигантское мозаичное панно: ледокол крушил льды. На бронзовой доске выбито:
«Ермак — дедушка русского ледокольного флота».
Валерий видел памятники людям. Но чтобы памятник кораблям… Впрочем, ему это понравилось. А почему бы и нет?! Это даже здорово — памятник кораблю. Ведь «Ермак» — это и подвиг адмирала Макарова, и вся наша полярная молодость.
«Такой памятник мог поставить только моряк и полярник, — с неожиданной нежностью подумал Валерий. — Деляга этого не сделает, ясно…»
Концом своим улица упиралась в сопку, и, посмотрев на часы, Валерий повернул обратно. Хотелось взглянуть на город сверху, но, пожалуй, не успеть — до катера часа два. Если, конечно, не подвернется попутная машина.
Снова потянулись уже знакомые теперь вывески: «Гастроном», «Аптека», «Детский мир», «Дары моря».
Заметив выбежавшего из магазина старшину, Валерий подошел и, не веря, конечно, в удачу, спросил:
— Вы не из хозяйства Сорокина?
Старшина обернулся.
— А тебе что надо?
— Добраться. Назначение туда получил.
Старшина какое-то время пристально рассматривал его.
— Покажи документы.
— А ты что — патруль?
— Патруль не патруль, а надо знать, с кем говоришь.
Валерий усмехнулся и вынул из кармана командировочное предписание.
— Ну что же, можно, конечно, и подбросить. Только туда на машине не доедешь. Путь долгий и сложный. Но до бухты могу… Ты постой здесь. Мне в книжный магазин на минуту. И — поедем.
Валерий обошел машину, начал рассматривать обложки книг, выставленных на витрине. Внимание его привлекла мемориальная доска, прибитая слева на стене дома:
«На этом месте стоял дом, где находился первый Совет рабочих и солдатских депутатов, объявивший Советскую власть на Мурмане…»
Город вроде бы молодой, а на каждом шагу — история…
Старшина вернулся минут через двадцать, держа под мышкой объемистый сверток…
Машина сильно взяла с места.
— Что за книги?
— «Мореходная астрономия», «Навигация». Здесь с этим неплохо. Город морской, и у букинистов иногда кое-чем удается разжиться…
— А зачем тебе?
— Через год демобилизуюсь — пойду в мореходку.
— Готовишься?
— Не то что готовлюсь, а почитываю.
— Может быть, познакомимся? Как-никак служить вместе будем.
— Николай.
— Валерий. Розанов. Слушай, а кто такой Бредов?
— Памятник видел?
— Да.
— Его мать до сих пор живет в Мурманске. Мой кореш с судоверфи с ней знаком…
— Мурманчанин, значит.
— Бредова здесь каждый мальчишка знает. Даже корабль такой есть — «Анатолий Бредов»… С Мурманской судоверфи он. Рабочий. В войну стал сержантом. Командовал отделением. В сорок четвертом он со своими ребятами дрался с гитлеровцами, отступающими на Печенгу. Ну и, понятное дело, пришлось им несладко.
— Убили?
— При чем тут убили? Убивали многих. А Бредов — один… — старшина сердито посмотрел на Валерия. — Двое их осталась… Остальные полегли. Последнюю гранату Анатолий оставил себе. Да и прихватил с собой на тот свет с десяток гитлеровцев. А всего они положили тогда более Двухсот фашистов.
Николай рассказывал, как будто видел бой собственными глазами.
— Можно, подумать, что ты там был.
— Был не был, а комиссар подробно рассказывал. Он в том же полку воевал…
— Какой комиссар?
— Много будешь знать, скоро состаришься, — Николай рассмеялся. — Ты не обижайся, кореш… Мы ведь только что познакомились, и, куда тебя направят служить, я еще не знаю… — Он минуту подумал и веско пояснил: — А лишнего нам, людям военным, говорить ни к чему…