— Сейчас мы сообщим.
Сорокин подошел к радиотелефону, прокашлялся и включил микрофон. Динамики в отсеках ожили:
— Друзья-подводники! Нам предстоит совершить очень важный и ответственный поход. Мы должны пройти в подводном положении вокруг света. Это будет первое в мире кругосветное групповое плавание атомных подводных лодок. Нам нужно пройти без всплытия около сорока тысяч километров…
Из дневника вице-адмирала А. И. Сорокина:
«Спустя некоторое время после погружения ко мне поступили первые донесения от командиров лодок. Они не вызывали тревоги: все шло по плану. Сменилась на вахте первая смена, заступила вторая. Никаких отклонений от походного распорядка.
Проходя по отсекам флагманского корабля, я вдруг поймал себя на мысли, что долгие-долгие недели не будет теперь этих «отклонений». Жизнь людей будет подчинена железному ритму — круговорот вахт, событий, мыслей и чувств. И хотя на поверхности океана штормы будут сменяться штилями, дни — ночами, нам постоянно будут светить все те же плафоны и в установленный час неумолимо будут поднимать с постелей неизменные, как таблица умножения, команды.
Особенностью плавания на атомной лодке является абсолютная потеря чувства пространства и времени. Как только волны сомкнулись над рубкой, с этого момента как бы все останавливается.
Ты не ощущаешь скорости, болтанки, того, что чувствуешь на любом надводном корабле. Тебя не охватывает щемящее чувство грусти при виде берега, тающего за кормой, как гряда облаков на рассвете. Ты не слышишь тревожного, хватающего за душу писка чаек, парящих над кильватерной струей. Ты не видишь ничего, кроме белого свода прочного корпуса, завершенного массой всевозможных размеров и расцветок труб, переключателей, клапанов и разнообразных приборов. И если что слышишь, то разве — монотонное гудение механизмов, веселую байку моряка да изредка врывающийся в отсек голос вахтенного офицера…
Собственно, самим по себе кругосветным путешествием сегодня никого не удивишь. Только в период с 1803 по 1855 год русские военные моряки совершили сорок одно кругосветное и дальнее плавание.
Первую орбиту под водой проложила американская подводная лодка «Тритон», которую вел Эдвард Бич. Нам выпала честь открыть в истории новую страницу мореплавания — пройти без всплытия вокруг света группой подводных атомоходов. Пройти в условиях, не идущих ни в какое сравнение с плаванием «Тритона». Бич рассказывает, как заболел один из подводников. И сразу же «Тритон» всплыл и передал его на борт американского крейсера. Нам не от кого было ждать помощи, наш путь лежал вдали и от наших берегов, и от маршрутов наших судов. Да и задачу мы ставили иную — отработать взаимодействие группы подводных кораблей в глубинах океана, в условиях длительного и непрерывного подводного плавания.
Мы надеемся только на себя.
Посвятили мы свой поход XXIII съезду КПСС.
…Любопытный разговор произошел в три часа ночи между корреспондентом газеты и работником Главного политуправления:
— Что с вами, Игорь Константинович?
— Не спрашивайте. Пишу стихотворение.
Савичев посмотрел на него с недоверием:
— Стихотворение? Насколько мне известно, вы, прожив на свете свыше сорока лет, еще не были с поэтической музой на «ты».
— Не был, — вздохнул политработник, — но на лодке нет ни одного поэта, а стихотворение позарез нужно.
— Зачем?
— Старшему лейтенанту Корецкому исполняется двадцать пять лет. И где? В океанской пучине. На приличной глубине. Разве можно в таком случае приветствовать именинника презренной прозой?
— Нет, разумеется…
— Тогда, может быть, вы сочините приветствие?
Корреспондента словно электрическим током садануло:
— Помилуйте, Игорь Константинович.
— Ну вот, все так, — сказал политработник и принялся вновь усердно выжимать из себя рифму…
В поход я специально взял книгу очерков командиров американских атомных лодок. Читал с любопытством. И все сравнивал…
Но что было сравнивать?! Плавание американской атомной подводной лодки «Тритон» было воистину многострадальным.
«…Несмотря на осторожное обращение с устройством для выбрасывания мусора, — рассказывает ее командир, — у нас все же случилась беда: после продувания шахты мусоропровода нижняя крышка не закрывалась. Теперь забортная вода давила со всей силой на верхнюю крышку, а ведь, если нижнюю крышку давлением воды только плотнее прижимало к гнезду шахты, то верхнюю вода стремилась открыть, и никто не знал, какую нагрузку смогут выдержать ее петли и замки…»