Конечно, после стольких согласований объема работ у нас и у заводов выработались определенная методология и общий подход к делу, но чем дальше, тем труднее становилось согласование.
Рост мощностей заводов шел с отставанием от требований обстановки, рост цен усугублял дефицит. Все заводы Минсудпрома и ГУСРЗ ВМФ, в отличие от заводов других министерств оборонной промышленности, всегда работали на полном хозрасчете и по договорам. Все деньги у них были на учете, весь «соцкультбыт», все премии и другие льготы шли из прибыли предприятий. Поэтому заводы сражались со мной за каждый рубль. Меня же интересовали не деньги как таковые, а мощности заводов, которые, к сожалению, измерялись тоже в рублях. Желая побольше лодок разместить в ремонт при известной мощности завода, мы старались уменьшить стоимость каждого ремонта. Чем острее были противоречия, тем ближе мы подходили к истинно необходимому объему ремонта и, наконец, договаривались. Если ремонт последующих лодок серии заводу удавалось несколько удешевить, я платил прежнюю договорную цену, чтобы поощрить этот процесс, а получившаяся дополнительная прибыль шла на укрепление завода, что было благом и для нас. Когда среди подчиненных начинались разговоры о том, не отобрать ли у завода эти сэкономленные деньги, я им рассказывал историю о газорезчике, который сел на бимс и стал его отрезать, а отрезав, рухнул вместе с ним в трюм и сильно ушибся. Так и нам не следовало пилить сук, на котором мы сидели.
В процессе всех этих согласований я прошел неплохую школу экономики производства, и заводские экономисты стали считать меня авторитетным специалистом в своей области. А вот тонкости работы финансистов я никогда не понимал, до конца службы этого дела так и не освоил и вынужден был консультироваться с ними.
Наши финансисты делились на четыре категории:
– Ишутинов, выслушав вопрос, говорил, что ему все ясно, и он сам все сделает;
– Белецкий, вникнув в суть вопроса, бежал к начальству и докладывал, что у Сидорова нарушение финансовой дисциплины;
– Шамрай вежливо выслушивал и обещал проконсультироваться у своего начальства, получал там запрет и передавал его мне;
– Егоров говорил, что вопрос по таким-то статьям можно решить положительно, а по таким-то – отрицательно, пойдем, дескать, вместе к начальнику финслужбы и будешь сам докладывать такие-то слова.
Я слушался, делал, что велели, а почему так, а не иначе, не понимал.
Смелее в финансовые сферы вторгался Балабанов. Он дважды возглавлял ревизионные комиссии на заводах, поднимал тонны всяких нарядов и квитанций, обнаруживал приписки и другие незаконные действия, навел такого страху, что мы имели возможность нет-нет, да и постращать: «А вот пришлем к вам Балабанова с калькулятором», и спорщики сразу же утихали.
АТОМНЫЕ ПРИХОДЯТ НА ПЕРЕЗАРЯДКУ
Летом 1961 года я руководил перезарядкой реакторов на Севере. Это была первая перезарядка силами флота. Так сложились обстоятельства, что эту перезарядку пришлось делать экспромтом, когда еще не все силы и средства были развернуты, и срочно, в более чем напряженном темпе.
С тех пор прошло уже 25 лет, подробности и эмоции стерлись в памяти, и трудно передать сейчас те страсти, которые нас то и дело охватывали во время этой пионерской работы.
Перезарядка начиналась в сложной обстановке. Уподобясь чеховскому дьячку, разделю обстоятельства на две рубрики: «во здравие» и «за упокой».
К первой рубрике можно было отнести получение Северным флотом первой плавучей технической базы (ПТБ) с комплектом перегрузочного оборудования. Эту базу построил северодвинский завод. Она была довольно крупным кораблем 2-го ранга, но несамоходным. На базе имелись два подъемных крана, хранилища для отработавших зон, для свежих зон, для твердых радиоактивных отходов, отсек дезактивации, емкости для бидистиллята и «грязных» вод. База располагала отличным санпропускником, прачечной для стирки загрязненной радиоактивными веществами одежды и могла снабжать лодку электроэнергией, паром, гелием, бидистиллятом, перезаряжать фильтры активности и вентилировать лодку.
Вторым фактором «во здравие» было то, что личный состав береговой технической базы (БТБ) был укомплектован, сколочен в дееспособный коллектив и в возможной степени обучен.
Ко второй рубрике следовало отнести нездоровую обстановку вокруг ремонта лодки. Его срок срывался. Главком уже наказал двух начальников управлений и предупредил, что этим не ограничится. Чтобы как-то выйти из положения, график оставшихся работ «обжали» до предела и дали нам на перезарядку всего 20 суток, с 26 июня по 15 июля.