Маг наконец-то закончил с ужином, вытер губы и руки салфеткой и небрежно скомкав, бросил ее на стол. После чего он откинулся на спинку стула и с довольным видом принялся рассматривать Виктора. И взгляд этот был холодный цепкий, как у энтомолога разглядывающего редкую бабочку сквозь лупу. Сомову совсем не понравился этот пристальный взгляд и странно затянувшееся молчание.
— Чем могу быть полезным? — спросил он как можно более доброжелательно, — Господин желает послушать какую-нибудь песню? Буду рад исполнить для вас, все что угодно из моего скромного репертуара.
— О, да, — словно спохватился маг, — я бы с удовольствием послушал песню. Вы как-то ее уже исполняли недавно. Там есть такие замечательные слова: «У меня было сорок фамилий, у меня было семь паспортов».
Сердце Виктору бухнуло, замерло и заколотилось, набирая обороты. Он закашлялся и переспросил:
— Простите, я не расслышал вашего имени?
— Герцог Крон Гросс. Начальник тайной стражи Останда, — собеседник хищно улыбнулся, наслаждаясь моментом, а затем шутливо приложил два пальца к губам, — Только прошу тише, я здесь так сказать инкогнито. Не люблю, знаете ли, огласки. Впрочем, она и вам ни к чему. Правда, Вик?
— Извините, но вы, наверное, ошиблись. Меня зовут не Вик, — предпринял жалкую попытку вывернуться Сомов, — Для сцены я взял псевдоним Элвис Пресли, а на самом деле меня зовут Пупел Лунус. Если позволите, я сейчас принесу личную грамоту.
— Не позволю, — негромко, но резко сказал начальник тайной стражи и неожиданно рассмеялся, — Пупел Лунус? Какой кошмар! Вик, зачем ты поменял свое красивое имя на это идиотское Пупел?
Сомов смотрел на развеселившегося герцога, но ему самому было совсем не смешно. Мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, и у него уже вырисовывалась пара вариантов дальнейших действий. Герцог тем временем успокоился и перешел к делу.
— Итак, Вик, слушай меня внимательно. В силу своей профессиональной деятельности мне приходится узнавать много самых различных секретов: больших и маленьких, государственных и личных, важных и не очень. И только я определяю, представляют они опасность и интерес для государства или не представляют. В любом случае мне необходимо о них знать, чтобы сделать соответствующие выводы. А сейчас у меня есть все основания полагать, что ты обладаешь каким-то секретом. Поэтому я задам тебе один очень важный вопрос. Если ты на него ответишь прямо и честно, то возможно на этом наше знакомство закончится, и мы с тобой расстанемся. Беглый раб это частное дело собственника и не представляет интереса для государства. Но для начала факты. Первый, некто Эргис Преан нанял частного сыщика для того чтобы отыскать своего беглого раба. Второй, за поиски раба заплачено пятьдесят золотых монет, а это огромная сумма, которой ни один раб не стоит. Третий, заказчик не требовал вернуть раба, а намекнул, что лучше было бы его найти и тихо прикончить.
Начальник тайной стражи сделал паузу, давая возможность Виктору переварить шокирующую информацию и продолжил:
— Интересно, если этот скряга Преан во всем кроме того, что касается выпивки вдруг готов расстаться с полусотней золотых только на поиски раба, то какова же тогда реальная цена его тайны? А теперь собственно вопрос. Почему Преан готов заплатить немыслимые деньги, чтобы его бывший раб замолчал навечно?
Гросс уставился на Сомова ожидая ответа, но Виктор молчал.
— Подумай хорошо, Вик. Ты открываешь мне тайну Преана, я взамен оставляю тебе свободу. Все сыщики, даже частные подчиняются тайной страже и без моего приказа никто тебя не тронет. Это я гарантирую. Ты можешь не волноваться за свою дальнейшую судьбу, если, конечно, будешь со мной откровенен. Признаюсь, мне понравились твои песни, и будет жаль прерывать карьеру такого талантливого музыканта. Итак, в чем заключается тайна Преана?
Сомов молчал. Он уже не слушал герцога, он вспоминал землю и невезучего брата своего отца. Дядя Витя, в честь которого его назвали, имел печальный тюремный опыт и щедро делился им со своим племянником. Многие истории Виктор запомнил. Например, как опера разводили неопытных подозреваемых — «рассказывай все, признавай вину и сразу пойдешь домой», как сулили золотые горы — «пристроим в теплое местечко, по зоне на велосипеде будешь кататься» и прочее. Даже первый допрос старались проводить не в отделе полиции, а в привычной для человека обстановке, когда он вроде был еще свободен, и оставалась надежда, что все так и останется в его жизни. Уловки эти были примитивным обманом, но многие верили, а иногда даже и наговаривали на себя лишь бы остаться на свободе. Поверил и дядя Витя. Домой его не отпустили, а велосипед на зоне если и был, то только в виде горящих спичек между пальцев ног у спящего осужденного.