— Я что похож на хироманта? — презрительно скривился сыщик.
— Я имел в виду другое, господин Гросс. Дело в том, что на пальцах у человека есть узоры из папиллярных линий. У каждого человека они строго индивидуальны и сохраняются всю жизнь. Позвольте, я продемонстрирую наглядно?
Виктор вымазал чернилами палец и оттиснул отпечаток на чистом листе бумаги. Делал все это Сомов торопливо и нервозно, боясь что не успеет заинтересовать сыщика до того, как он примет окончательное решение по дальнейшей судьбе арестанта.
— Если найти такой след пальца на месте преступления, то будет легко установить преступника. Достаточно сравнить такой отпечаток с отпечатком подозреваемого лица или же поискать совпадения в дактилоскопической картотеке отпечатков пальцев преступников, которую необходимо создать. Это намного облегчит работу дознавателей и можно будет со стопроцентной вероятностью установить, какое конкретное лицо находилось на месте преступления или держало орудие убийства.
— Не так уж часто злодеи пачкаются в крови, а тем более в чернилах, чтобы оставить подобный след, — заметил Крон.
— Да, но для того чтобы остался отпечаток пальца и не нужно пачкаться. Отпечатки остаются всегда в виде потожировых следов папиллярных узоров при контактировании пальцев с гладкими и ровными поверхностями. Отпечатки пальцев можно легко сделать видимыми, если аккуратно опылить их пудрой из растолченного угля или мела, а излишки порошка сдуть или стряхнуть мягким перышком. Возможно, что отпечатки можно увидеть и через магические гогглы, если их настроить соответствующим образом.
Гросс слушал Сомова уже без всякой заинтересованности и видимо думал о чем-то другом.
— Давайте я вам покажу, как это делается, — продолжал отчаянно настаивать Виктор.
— Не надо, — отмахнулся герцог, — Хватит на сегодня твоих фантазий.
Он нажал кнопку на столе.
— Уведите арестованного и поместите его в одиночную камеру. Строжайше запрещаю с заключенным разговаривать и слушать то, о чем он говорит. Выполняйте.
Обреченный Сомов в сопровождении конвоя двинулся к своему новому месту заточения, спускаясь все ниже и ниже по лестницам солнечной башни в самое глубокое ее подземелье.
А герцог Крон Гросс, в это время, запершись у себя в кабинете, пускал бумажный самолетик. Он загибал кромки крыльев в разные стороны и самолетик послушно летел то вправо, то влево, то нырял вниз или ненадолго взмывал вверх.
Возможно ли такое, размышлял начальник тайной стражи. Невообразимый другой мир? Корабли размером с город, с которых взлетают десятки огромных железных птиц? Корабли, полностью уходящие глубоко под воду и несущие внутри себя атомные бомбы, которые могут выпрыгивать из воды и быстрее стрелы мчаться в любую точку мира? И возможны ли сами эти атомные бомбы, в которых всего один килограмм таинственного вещества способен полностью спалить и до основания разрушить целый город? Такого просто быть не могло. Или могло? Как узнать говорил пленник правду или бредил? Не к целителям же его вести. Надо бы показать арестанта кому-нибудь из своих друзей, которым можно полностью доверять, например, магистру Сиану. Сомов хвастал знанием математики, а бывший ректор магической академии знает математику лучше, чем кто-либо другой и в этой области знаний его точно не проведешь. А пока необходимо проверить все, что только можно по линии тайной стражи. Проверить каждое слово этого странного Вика. И если это окажется правдой… Герцогу вдруг стало страшно. Может, удавить его по-тихому в камере, да и дело с концом?
Часть вторая. Атомный барон
Одни боялись Пью, другие — Флинта. А меня боялся сам Флинт.
Остров сокровищ. Роберт Льюис Стивенсон
Глава 1. Властелин судьбы
Сомов провел в крохотной сырой одиночной камере больше месяца в совершенно угнетенном состоянии. Жизнь его словно остановилась. Его не выводили ни на прогулки, ни на допросы, он ни с кем не общался и никого не видел. Лишь раз в суки открывалось окошко, через которое ему подавали еду и воду, и тут же захлопывалось обратно. Виктор полностью утратил чувство времени и потерял счет дням. И когда ему стало казаться, что это заточение никогда не кончится, окованная железом дверь камеры со скрежетом отворилась. Арестанту дали возможность привести свой внешний вид в порядок, выдали прежнюю одежду и велели одеваться.