Сомов стоял в лучах золотого света, падающего из окна и пел самозабвенно, в полный голос, надрывно хрипя и чуть ли не разрывая струны гитары. На втором куплете открылись двери кабинета, и в них появился магистр, а вскоре примчалась и Ленора. Они стояли и завороженно слушали, не двигаясь с места пока он не допел песню до конца.
— Да, это исполнено от души, — сказал потрясенный магистр. — На каком это языке ты пел, Виктор?
— На английском, — широко улыбаясь, ответил Сомов, который все еще ликовал от сделанного им открытия.
— Никогда не слышал о таком. И где же говорят на английском языке?
— Лучше не спрашивайте, господин Тессар. Лгать я вам не хочу, а правду запретил говорить герцог Гросс.
— Проклятье! А мне Крон запретил задавать тебе вопросы на эту тему. Все это очень и очень странно. Ну, а о чем эта песня ты можешь сказать?
— О солнечной башне.
— Кто бы мог подумать. Такая красивая мелодия и о солнечной башне. Да еще на английском.
— Спасибо за внимание, но я вынужден вас покинуть, — сказал, кланяясь, Виктор, его неудержимо потянуло взяться за расчеты нового амулета на бумаге.
— Еще! — чуть ли не с мольбой воскликнула молчавшая все это время Ленора.
— Не сейчас, баронесса, простите. Сегодня мне предстоит очень много работы.
И еще раз поклонившись, он удалился, оставив магистра и его внучку в полной растерянности. Особенно озадаченным выглядел магистр.
— Надо же. Он пел на английском, — пробормотал Тессар пораженный до глубины души, — Вот это новость. Чего я только не передумал по поводу этого странного Вика, но такого даже и представить себе не мог. И как же это следует понимать?
К началу лета Сомов создал первый прототип будущего амулета пока еще с очень ограниченными возможностями. Виктор был доволен промежуточным результатом и не торопил события. Создание полностью готового амулета в силу многих причин было делом не одного года. На дворе было лето, установилась отличная погода, и Сомов позволил себе отдохнуть и немного развлечься. Легко поддался на уговоры Леноры и познакомился с ее многочисленными друзьями и подругами из числа местной знати. Конечно, не обошлось и без песен, которые Виктор тщательно подбирал, уже отлично зная вкусы аристократии Маркатана. И если на баронов его песни просто производили впечатление, то баронессы прямо-таки млели от сексуального хриплого голоса, а некоторые даже начали строить планы на счет Виктора. Он казался им таким загадочным и привлекательным этот необычный музыкант с непроницаемым лицом, белоснежными волосами и огромным бриллиантом на среднем пальце. Естественно, что вопросы о семейном положении и другие подробности личной жизни Сомова, заинтересованные дымы попытались выяснить через Ленору, и это неожиданно привело ее в бешенство. Сама себе она в этом не признавалась, но ее охватила жгучая ревность. Количество приглашений на различные светские приемы увеличилось, а желание отправляться на них у баронессы резко уменьшилось. Она стала в присутствии Виктора обсуждать своих подруг, рисуя их самыми черными красками, пересказывая неприличные сплетни и бесстыдно привирая для пущего эффекта, а когда Сомов за кого-нибудь заступался, приходила в яростное негодование. Ленора начала выискивать любые предлоги, чтобы отказаться от приглашений и уж тем более не отпустить Виктора одного. Теперь, когда они садились в карету ей регулярно становилось дурно, и она открывала серебряную коробочку с нюхательными солями распространяя по кабинке сильный запах уксуса и всем своим несчастным видом демонстрируя что дальнейшее путешествие невозможно. Или вдруг капризно и безапелляционно заявляла: