Есть такая тонкая материя в общении мужчины и женщины, где явное хамство можно воспринять как нежный комплимент. Мила не обиделась.
– Осторожнее, пожалуйста, – ласково укорила она меня. – В этом идиотском вагоне все время надо за что-то держаться. Но постарайтесь все же обойтись без моей помощи.
Впервые с момента знакомства наш разговор становился приятным, но я не успел раскрыть рта, чтобы ответить Миле в соответствующем русле, как в коридор вломился Влад с совершенно глупыми глазами. Казалось, ему не хватает словарного запаса, чтобы четко сформулировать мысль.
– Ни хрена не понимаю я в этой коммерции! – выпалил он, вытягивая руку назад и показывая пальцем на тамбур, словно Ильич, но только наоборот. – Наш вагон подцепили к моим цистернам!
Глава 9
По-моему, это известие его больше обрадовало, чем опечалило. Его можно было понять – к цистернам с бензином, купленным на его кровные и ставшими основой стремительно растущего состояния, Влад относился почти как к живым и родным существам. Если бы это было возможно, мой друг затащил бы цистерны в наш вагон и ехал бы с ними в обнимку.
Влад был настолько взволнован этим, бесспорно, замечательным событием, что даже не придал значения явному абсурду, происходящему на наших глазах. Лично я, привыкший к железному правилу, по которому пассажиры ездят отдельно, а бензин отдельно, был, мягко говоря, шокирован.
– Наверное, у них не хватает локомотивов, – произнесла Мила. Ей, как и мне, очень хотелось дать хоть какое-нибудь объяснение случившемуся, но она тотчас стала оппонентом самой себе и начала задавать вопросы: – Это что же получается? В нашем составе не будет вагона-ресторана? Не будет бригадира? А мы будем и дальше ехать с покойницей?
– Лично я ничего страшного в этом не вижу, – ответил Влад. Мне казалось, что он с трудом сдерживается, чтобы не кинуться в пляс. – Не все ли равно, какие вагоны за нами? Главное, что здесь чисто, уютно и работают кондиционеры.
– Значит, и на вокзал наш вагон прибудет вместе с цистернами? – спросила Мила насмешливо.
– Конечно! – не колеблясь, ответил Влад. – Или на вокзал, или на товарно-сортировочную станцию. А что здесь такого?
– Замечательно! – Мила повела руками, ее тонкие пальцы блеснули золотом колец и перстней.
– Вас будут встречать на вокзале? – заботливо спросил Влад.
– Встречать, допустим, меня никто не будет, – ответила Мила. – Дело в другом. В отношении к пассажирам… Впрочем, туркменский парламент вряд ли будет дискутировать на эту тему, даже если мы все умрем здесь от жажды и бензиновых испарений… Когда же мы тронемся? Нет сил ждать!
Приоткрылась дверь купе девушек. Регина, жмурясь от яркого света, посмотрела в оба конца коридора и спросила меня:
– Который час?
– Почти три, девушка! – ответил за меня Влад. – Вы там нашего негра еще не придушили?
– Спят все, – шепотом ответила Регина и пошла в умывальник.
– Молодость – пора высокой приспособляемости, – изрек Влад, провожая девушку взглядом. – Этой юной эротоманке совершенно безразлично, к какому составу нас подцепили. Даже если бы наш вагон тащила упряжка гнедых лошадей, это вызвало бы у нее лишь восторг да очередной всплеск чувственных желаний. Нашим попутчицам нужны всего три вещи: секс, деньги и впечатления. А мы с вами, мадам, уже полчаса ворчим на предмет, простите за каламбур, состава нашего состава. Да какая в самом деле разница…
Влад начал стремительно набирать дискуссионные обороты и замолчал лишь потому, что его прервал звук удара. Дверь в конце коридора широко распахнулась, и я увидел Регину с перекошенным от страха лицом. За ее спиной стоял незнакомый мужчина в черных спортивных брюках и травяного цвета майке. Одна его рука лежала на плече девушки, а во второй, стволом вверх, он держал «калашников». Влекомая тугими пружинами дверь стала закрываться, но Регина даже не подставила руки, чтобы защититься от нее, и толстое стекло ударило ее по плечу.
– Как нехорошо! – покачал головой мужчина, сострадая Регине. – Не очень больно?
Он провел девушку в коридор. Именно провел, а не втолкнул. Движения его были плавные, какие-то отработанные, аккуратные, щадящие все, что его окружало. Он был небольшого роста, пожалуй, даже ниже Регины, с хорошо уложенными волнистыми волосами, в которых поблескивали нити седины, с нормальными, в общем, приятными чертами лица и гладко выбритыми щеками и подбородком.
– Доброй ночи, друзья! – ровным и спокойным голосом сказал он, с любопытством посмотрел на нас, улыбнулся и представился: – Майор Филин, начальник уголовного розыска. Приготовьте документы и билеты для проверки.
Оцепенев, мы продолжали стоять посреди коридора. За несколько часов, проведенных в изолированном от внешнего мира вагоне, я настолько привык к этому маленькому мирку, заселенному по-разному странными людьми, что воспринял появление здесь незнакомого человека как фантасмагорию. Мне кажется, Влад и Мила чувствовали приблизительно то же, и никто из них не шелохнулся, не сделал и шага к своему купе.
За нашими спинами раздался шум. Мы почти одновременно повернулись, но только на несколько секунд, будто боялись, что человек, назвавшийся Филиным, пока мы на него не смотрим, сделает что-нибудь нехорошее. С противоположной стороны в вагон зашли еще два незнакомца, оба с автоматами и с большим металлическим ящиком, напоминающим снарядный. Один был в форме сержанта милиции, высокий, худой, бледный до синевы, с зачесанными наверх волосами, обнажающими лоб, покрытый красноватой сыпью; грязный, в известковой пыли стального цвета китель на его худых плечах висел нелепо и криво; под расстегнутым воротом рубашки виднелась дешевая металлическая цепочка, на которой раскачивался странный кулон: истерзанный плетьми Иисус пытался взобраться по цепочке вверх, а к его спине был привязан большой крест.
Второй мужчина, лет тридцати трех, был одет так, как одеваются неприхотливые семейные мужчины с финансовыми проблемами: в серого цвета брюки, подпоясанные черным ремешком из кожзаменителя, полосатую нейлоновую рубашку, вышедшую из моды лет двадцать назад, и сандалии, надетые на выцветшие носки. Лицо его было маловыразительным, спрятанным под густой ухоженной бородкой и усами, какие отличают человека умственного труда, причем увлеченного своим делом до самозабвения.
– Работаем! – сказал им Филин и легко подтолкнул Регину лицом к окну. Она, как марионетка, уже не двигалась сама, не делала ни одного движения по своей воле. Руки ее висели вдоль тела, как длинные косы.
– Одной рукой держись здесь, – сказал он, взял ее слабую кисть и опустил ее на правый край поручня. – А другой – здесь.
Я таращил глаза, глядя на мужчину, на его ухоженное лицо, потемневшее от сильного солнца, на выразительные глаза с цепким взглядом, на крепкие руки, с чистыми, коротко постриженными ногтями, и все более отчетливо понимал, что он все делает не так. Он не говорил ничего особенного, его слова плыли в нормальной интонации, и сам он как будто не делал ничего страшного и выходящего из ряда вон, и все же меня начинало воротить от него, как от омерзительного и очень опасного чудовища.
Двое незнакомцев, которым Филин приказал работать, открыли первое купе и затащили туда ящик. Через минуту они принесли еще один. Они торопились, но были спокойны, словно выполняли привычную работу. Они ни разу не взглянули на нас, мы их вообще не интересовали. Если бы они не были вооружены, я принял бы их за «челноков», которые большую часть своего времени проводят в поездах среди сумок и коробок с товаром.
– Документы, пожалуйста, – повторил Филин.
Сержант и бородатый пошли по коридору, сдвигая все двери подряд и заглядывая в каждое купе. Они прошли мимо нас, не задев ни плечами, ни прикладами автоматов. В дверях купе, в котором спали негр и Леся, они задержались.