– Очень целенаправленно ребята работали, – сказал я, выдергивая зубами занозу из ладони.
– А как иначе? Мою физиономию они запомнили. А тебя, естественно, они приняли за моего сообщника, коль стоял рядом и ухмылялся.
Я отрицательно покачал головой:
– Я не о том. Зачем надо было стрелять на поражение? Пусть мы террористы, но рядом с нами не было ни одного заложника, и мы – без оружия. Сверху этого нельзя было не заметить.
– Значит, дали команду – живыми не брать. По-моему, нам больше не стоит показываться на мосту вдвоем. Отсидимся вместе с бабами в вагоне, а придут власти – разберутся… Что это у тебя взгляд такой скептический?
Я не ответил. Мы подошли к тамбуру СВ. Возвышаясь над нами, на входе стояла Мила. Влад схватился за поручень, чтобы влезть в тамбур, но Мила бесцеремонно постучала носком туфли по его руке.
– Э-э, мадам! – округлил глаза Влад, глядя на руку, как на запятнанную честь. – Аккуратнее! Вы не одна в вагоне едете!
– Идите вон, – твердо сказала Мила. – Сюда я вас не пущу. Я хочу прожить то, что отпущено мне Богом.
– Ну и живите себе на здоровье, а у меня в этом вагоне имеется законно купленное место, – ответил Влад и снова взялся за поручень.
– Убирайтесь! – громче повторила Мила. – Вы что, не понимаете, что они будут стрелять по вас до тех пор, пока не убьют всех, меня и Лесю в том числе! Уходите куда-нибудь подальше!
Влад посмотрел на меня и заморгал.
– Какая наглость, да? Из собственного вагона вышвыривают.
– Они не будут стрелять по вагону, если не узнают, что мы находимся в нем, – сказал я и пристально посмотрел в глаза Милы. Это была проверка.
Мила сделала вид, что вообще не услышала моего аргумента.
– Мне стыдно за вас, – сказала она. – Если вы действительно считаете себя мужчинами, то не подвергайте риску двух женщин. С нас достаточно вертолетной атаки. Мы чудом остались живы.
– А мне показалось, что они вообще не стреляли по вагону, – сказал я. – Будто знали, что здесь женщины. Если мы спрячемся здесь, то стрельбы больше не будет.
– Ах, какой вы умный! – покачала головой Мила. – Все-то вы знаете! А не боитесь быстро состариться и умереть?
– Теперь нет, – ответил я и улыбнулся.
Мила прожигала меня своим змеиным взглядом. На ее завуалированную угрозу я ответил прозрачным намеком, и она пыталась расшифровать его. Бедняжка терзалась в сомнениях: блефую я или же в самом деле держу в руке козырную карту, которая легко накроет даже ее самый сильный ход.
– Черт с вами! – все решил Влад. Мой друг не мог упустить случая, чтобы еще раз не продемонстрировать, что он настоящий мужчина. – Вынесите наши вещи и… и… – Он почесал затылок, посмотрел на меня и подмигнул. – Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Зачем добру пропадать, да, Кирюха? Прихватим с собой один ящичек Филина и загоним его институту Курчатова, правильно?
– Можете забрать оба, – криво усмехнулась Мила.
– Тебе мало приключений? – с сомнением спросил я.
В разбитом окне одного из купе показалась Леся.
– Что происходит? – спросила она. – Куда вы собрались?
– До прихода артиллерийского дивизиона мы должны уйти на безопасное расстояние и вызвать огонь на себя, – вздохнув, ответил Влад. – Ладно, мадам, уберите ножку, не торчите здесь, как строгая проводница перед безбилетным пассажиром. Я заберу все, что мне нужно, и выйду.
Влад выкидывал через окно на доски сумки, одеяла, запаянные в герметичную упаковку нарезки сыра, колбасы и хлеб. Я, складывая заполненные водой бутылки в пластиковый пакет, думал о том, что Влад выбрал самый безумный путь. Трудно придумать еще какой-либо ход, выливающий на наши головы такой крепкий, трудносмывающийся компромат. Оставаясь в вагоне до прибытия спецподразделения, мы еще могли надеяться, что следствие все расставит по своим местам. Побег в пустыню с ящиком Филина ставил нас вне закона и выбивал из наших рук всякое алиби. Но позволить Владу уйти одному, как и убедить его отказаться от этой идеи, было выше моих сил.
Оставалась одна надежда на то, что женщины вразумительно объяснят следователю, кто есть кто в этой истории, но ничего не скажут про ящик с изотопами.
Из окна мне на голову полетел пустой рюкзак Леси.
– Возьми, – сказала она. – И сумку Регины заберите, ее можно нести на плечах. Кому она здесь нужна?
– Бери, бери! – кивнул из окна Влад. – С сумками мы далеко не уйдем. А нам надо отвести огонь как можно дальше от вагона. Так требует мадам Мила. Правильно я говорю?
Я стал складывать вещи в сумку и рюкзак. В одном из карманов сумки я наткнулся на маленькое косметическое зеркальце и беличьи кисточки, стянутые резинкой, под которую угодил черный витиеватый волос, да полиэтиленовый пакет с запасным нательным бельем. Сердце мое сжалось от жалости и стыда. Я выгреб вещи и протянул их Лесе, наблюдавшей за мной из окна.
– Положи рядом с Региной, – сказал я.
Но Леся отрицательно покачала головой:
– Это не ее вещи.
– А чьи же?
– Мои.
– Тогда забери их.
– Не надо, – ответила девушка. – Я пойду с вами.
Влад, выволакивая ящик Филина из тамбура на настил, поднял красное от напряжения лицо.
– Что?! – спросил он. – Кто там еще с нами пойдет? Громче говорите, не расслышал!
– Леся хочет идти с нами, – объяснил я.
– Пусть идет, – на удивление легко согласился Влад и снова взялся за ящик. – Только ей придется нести воду и продукты. Мы дармоедов с собой не берем.
Мила безмолвно наблюдала за нашими сборами. Мне казалось, что она станет отговаривать девушку от этой безумной затеи, но Тихонравова не произнесла ни слова. Тогда я восполнил недостаток оппонента.
– Зачем тебе это надо? – спросил я у Леси, когда она вышла из вагона и, поставив ногу на обломок конструкции, стала туго шнуровать кроссовки.
– Мне здесь больше нечего делать, – ответила Леся коротко и, неожиданно потеряв равновесие, прислонилась ко мне плечом. – Я боюсь этой стервы, – шепотом произнесла она. – Она что-то затевает. Сумасшедшая!
Довод показался мне, мягко говоря, надуманным. Такую зубастую феминистку, как Леся, вряд ли можно было испугать сумасшедшей стервой. Скорее она должна была испугать меня.
– Вы хорошо подумали? – спросила меня Мила. – Ничего не хотите отдать мне?
– Разве что свое сердце, – не к месту сострил я, пробуя оторвать набитый вещами рюкзак от настила.
Мила, не сводя с меня глаз, медленно покачивала головой.
– Что ж, – произнесла она задумчиво, глядя на меня так, словно я был прозрачным. – Я согласна.
И, повернувшись, исчезла в вагоне.
– Скорее! – торопила Леся, помогая мне закинуть лямки рюкзака на плечи.
Время покажет, думал я о Тихонравовой, сколько процентов шутки в ее словах.
Влад без всяких оговорок взвалил на себя ящик. Я позавидовал его целеустремленности и мужеству, которые заставили моего друга уподобиться верблюду. Он подпрыгнул, взялся за бока ящика удобнее и поймал мой сочувствующий взгляд.
– Я, конечно, не уверен, – произнес он, – что этот чемодан окупит все мои убытки. И все же с паршивой овцы хоть шерсти клок… А кто понесет это? – кивнул он на сумку с бутылками.
– Наша юная подруга.
– В чем же тогда дело? Куда она подевалась?
– В вагоне. Должно быть, что-то забыла.
Нам не пришлось ее долго ждать. Когда же девушка появилась в дверях тамбура, мы с Владом раскрыли рты от удивления. Леся несла в руке «калашников».
Как ни в чем не бывало она спрыгнула на настил и закинула ремень на шею так, что автомат оказался у нее на груди.
– Откуда у тебя эта штука, малыш? – спросил Влад.
– Под диваном нашла. Это автомат сержанта, – ответила Леся и, присев перед сумкой с бутылками, набросила на плечи лямку.
Мы с Владом переглянулись. Оружие в нашей странной компании, конечно, лишним не будет, но я бы предпочел, чтобы оно было в моих руках.