– Хотите? – Майк протянул мне фляжку.
Единственное, что внушало мне уважение к мальчишке, – его немногословность. Да, он вел себя как самоубийца, он даже не понял, кто я такой, но, по крайней мере, не приставал с расспросами. Я взял флягу, отхлебнул. Это была обыкновенная вода, но с едва заметным привкусом дезинфекции. Ну и щенок! Где он достал такие вещи? А «щенок» склонился над своим рюкзаком, подставляя мне спину. Но я опять пересилил себя. Не мог он вести себя так нагло, не имея надежного прикрытия. Наверняка кто-то держит меня на прицеле. Например, из тех кустов… Я даже пожалел, что так опрометчиво вышел на открытое место. Теперь надо было выжидать… Я снова потянулся за фляжкой. И почувствовал знакомый звон в ушах. Глаза словно выпирали из орбит, во рту возник отвратительный горький привкус. И ведь знаю, что это лишь кажется, а все равно неприятно. Хочется сплюнуть и прижать веки ладонью. Я сосредоточился. «Принц»! Меня обдало теплой волной восторга, еще мгновение – и на окружающий мир наложилась вторая картинка. Я увидел себя со стороны. Себя, Майка, горящий костер… Принц смотрел на нас из того самого кустарника, где я предполагал засаду. Пришлось оборвать его восторг. «Где-то рядом враги!» Сознание ощутило растерянность Принца, затем в голове словно разорвалась бомба. Не люблю, когда Принц принюхивается! Но сейчас пришлось терпеть. Наконец, боль прекратилась, и я снова ощутил мысли Принца. Чужак был один. Несомненно, один. «Хорошо. Подходи к нам, но осторожно». Резким движением я встал. Именно так легче всего разрывать телепатический контакт.
Майк смотрел на меня недоуменно. И даже не догадался взять оружие… Хотя я бы этого не позволил. На мгновение я почувствовал к Майку что-то вроде жалости.
– У тебя много продуктов?
Я говорил резко, больше не пытаясь притворяться. Майк покачал головой.
– Тогда зачем ты меня кормил?
Он молчал. Лишь в глазах его появился страх. Я усмехнулся:
– Ты думаешь, что я не причиню вреда тому, с кем разделил пищу?
Майк кивнул и осторожно потянулся за автоматом. Поздно. Принц уже стоял за его спиной.
– Дурак. Драконы не признают людских обычаев.
Принц прыгнул. Майк дернулся и затих под двухсоткилограммовой тушей. Я снова сел, поднял недоеденный концентрат.
Наверное, с первого взгляда Принц смотрится жутко. Я с ним так давно, что перестал это замечать. Принц еще был большеголовым, умещающимся в ладонях щенком, когда я начал возиться с ним, выпаивать молоком. После того, как сдохли последние коровы – кровью. А сейчас Принц сам вымахал если не с корову, так с целого теленка. Двести килограммов мускулов, жесткой рыжей шерсти, огромные умные глаза. И пасть, перекусывающая человека пополам.
Майк заворочался, и Принц тихо зарычал. Я посмотрел на торчащие из-под Принца ноги.
– Ты хочешь есть?
Нет, Принц был сыт. Кажется, он поймал шакала в лесу… До сих пор плохо разбираюсь в его рычании… Ну, а что же делать с мальчишкой?
Я поднял его рюкзак, вывернул на землю. Спальный мешок, ракетница, аптечка… О, великие боги! Рация!
Где он все это достал?
Я посмотрел на Принца и кивнул. Принц не поверил, недоуменно зарычал.
– Отпусти. Убить его мы всегда успеем.
Майк, пошатываясь, поднялся. Сел. Взглянул на Принца и торопливо отвел глаза. Потом посмотрел на меня и неожиданно твердо сказал:
– Я боялся одного – что встречу дурака. К счастью, я ошибся.
Когда наступил Последний День, Роберт Элдхауз, когда-то посредственный бейсболист, а сейчас не более удачливый бизнесмен, ехал в поезде. Сам глава фирмы «Элдхауз систем» (Электронная техника для спортсменов) предпочитал пользоваться самолетом. Но сейчас он путешествовал с семьей, а его жена панически боялась летать…
Две боеголовки советской баллистической ракеты накрыли какой-то городок в тридцати милях от них. Взрывной волной поезд, идущий по гребню холма, сбросило с рельсов. Роберт выпрыгнул в открытое окно – спортивная реакция не оставила его и в сорок лет.
…В горящих вагонах что-то трещало и взрывалось. Сквозь рев пламени прорывались крики. Небо на глазах затягивалось серой пеленой. Роберт еще не знал, что он больше не увидит солнца. Он сидел на порыжевшей от жара и всевыжигающего света траве и мотал головой, стараясь прийти в себя. Наконец его вырвало – и сразу стало легче. Он долго смотрел на вагон, в котором был минуту назад. Потом вскочил и бросился в огонь.