— Привал! — все без единого исключения облегченно вздохнули.
Как оказалось, радость была преждевременной.
— Десять минут, выход на связь!
Едва не застонавший после этих слов старший радист Бубликов скинул рюкзак и во второй раз за день начал разворачивать радиостанцию.
— Ворон — Центру, Ворон — Центру, — понеслись в эфир позывные группы.
— На приеме, — почти сразу отозвался дежурный связист далекого Центра.
— У нас три пятерочки, у нас три пятерочки, нахожусь по координатам Х… У…, продолжаю движение в район разведки, как понял меня? Прием…
На этот раз время, отведенное для отдыха, закончилось непозволительно быстро.
— Начало движения — одна минута, — ветром прошелестело по цепи бойцов. И, можно сказать, следом движение руки — «вперед». А впереди разведчиков ждал новый спуск и очередной, далеко не последний, подъем.
К обеду спецназовцы подошли к довольно широко размытому руслу небольшого ручья. И пока большая часть группы оставалась на вершине хребта, шедший первым в головном разведывательном дозоре Костя Калинин, настороженно оглядываясь по сторонам, спустился под обрыв, ступив на обнаженное каменистое русло. Оглядевшись, он, все так же неспешно наступая на большие камни-голыши, устилавшие былое дно, начал подходить к стремительно бегущей воде.
«Живее, живее переходи открытый участок, не топчись на месте! Не топчись!» — мысленно торопил бойца наблюдавший за ним прапорщик. Но вместо того, чтобы ускориться, Калинин, дойдя до участка русла, где виднелся большой квадрат с намытой водными потоками глины, вдруг остановился и застыл столбом. В первый момент Маркитанов подумал, что разведчик увидел противника и растерялся, но нет. Взгляд Константина, устремленный вниз, определенно изучал что-то, расположенное на земле.
«Мина!» — пронеслось с быстротой молнии, и Маркитанов начал стремительно продвигаться вниз. «Только оставайся на месте, только ничего не предпринимай», — безустанно повторял он, бегом спускаясь по почти отвесному откосу, рискуя свалиться и сломать шею. Обошлось.
— Стой где стоишь! — крикнул прапорщик, уже ступив на камни речного дна. И почти поравнявшись со все еще стоявшим на месте бойцом, спросил: — Что тут у тебя?
— Вот, — автоматный ствол кивнул в направлении пропитанного водой, ровного, как скатерть глиняного участка. — Следы…
— Что? — Маркитанов сделал шаг вперед, рассчитывая обнаружить отпечаток чьих-то сапог, но увидел нечто другое и… Длинное матерное многоточие повисло в воздухе.
— Медвежьи, да? — по-прежнему указывая стволом на четыре огромных, четких отпечатка лап, спросил Калинин.
— Да, — не ответил, огрызнулся, Дмитрий, едва сдерживаясь, чтобы не выдать своему разведчику все, что он о нем сейчас думает. — Двигаем! — приказал он, все еще с трудом сопротивляясь искушению въехать Константину в ухо.
— Может, сфоткаем? — предложил Костик, и прапорщик неожиданно сообразил, что парень еще до конца не понял, куда попал.
— Двигаем, блин! — ругнулся он, толкая бойца вперед и тем самым убирая с открытого, легко простреливаемого, а значит, и наиболее опасного участка местности. — Бегом, бегом!
Впрочем, бегом пока никак не получалось. Сперва предстояло выбраться собственно из русла ручья, вскарабкавшись по ровной, почти отвесной скале, а уж только затем идти вверх на встающий впереди хребет.
Подбодрив бойца легким тычком, Маркитанов ухватился за острый камень, подтянулся, нащупал ногой уступчик, поставил в него носок, вновь нащупал уступчик, уперся прикладом, вытянул вперед руку, уцепился. Выпрямился. Переступил. Поставил стопу на небольшой порожек, поднялся, вцепившись пальцами в трещину, и, наконец, взобрался на относительно пологий склон. Подал руку тяжело дышавшему Калинину. И вытащил к себе.
— Жди следующего, — приказал Маркитанов и поспешил вверх, стремясь как можно быстрее выбраться на вершину лежавшего перед ними хребта. А в речное русло один за другим начали спускаться разведчики. Когда они все поднялись из узкой расщелины и взошли на хребет, прапорщику, вспомнившему выходку рядового Калинина, невольно подумалось, что, возможно, и он когда-то был точно таким же наивным «чукотским юношей».
«Ничего, — рассуждал Маркитанов, оглядывая строй идущих цепью разведчиков, — скоро вы, ребята, привыкнете, поймете жизнь и перестанете замечать эту порой яркую, а порой и мрачную, но одинаково впечатляющую красоту чеченского леса. Леса, излишне часто таившего в себе боль и страдание».