— Я высосал?
Ллэр пожал плечами.
— Если бы я точно знал, с чем вы столкнулись, смог бы ответить. Но я не знаю. К сожалению, ты, как я понимаю, тоже. На поле зашкаливает энергетический фон. Хотя природу выброса я понять не могу, логично предположить, что наручники тайко имеют к этому самое прямое отношение.
— Тмиор — это где? — помолчав, спросил Адан.
— Ты допускаешь возможность существования параллельных миров?
— В данный момент я допускаю любую возможность.
— Тогда всё просто. Тмиор — это один из известных миров, самый молодой и, возможно, самый необычный.
— Это, по-твоему, просто? — хмыкнул Адан. Поискал глазами пепельницу, собираясь потушить сигарету, но не нашёл. И в тот же миг понял, что тушить больше нечего — окурок исчез. Несколько секунд Адан в недоумении смотрел на свои пальцы, потом перевёл взгляд на Ллэра. — Этому тоже есть простое объяснение?
— Некоторые вещи мы просто… умеем, — ухмыльнулся тот. — Но ничто не исчезает в никуда. Ты, видимо, намусорил удалённо. Где обычно стоит твоя пепельница?
— Мы?! Что значит мы? — местонахождение окурка волновало теперь меньше всего.
— Атради и доа. Я — атради. Ты — доа или скоро станешь им, когда окончательно завершится метаморфоза. Вы что-то вроде двоюродных братьев атради. В чём-то похожи, в чём-то ничего общего. Одни корни, разное будущее, если можно так сказать, — он помолчал, потом снова ухмыльнулся. — И опять спрошу, тебе длинную версию или пока достаточно?
— Мне по-прежнему понятную версию, — Адан вернулся к креслу и буквально рухнул в него. Кивнул на лежащую без движения Миру. — Она тоже атради, как ты? Или как я?
— Она пешка, — Ллэр остался у окна. — Разменная монета. Обычная актарионка без способностей, которая должна была погибнуть. Вернее, её собирались убить и почти преуспели, если бы не я. Роми не соврала, когда рассказала тебе про аварию.
По спине побежал предательский холодок. Адан сам себе не мог объяснить почему, но именно Роми теперь винил в так называемой метаморфозе, о которой говорил Ллэр. До встречи с Роми он был обычным и нормальным. Если что-то и случилось, то там, внизу, в «Нольде». Скорее всего, когда она странно зыркнула и откинула его куда-то. Обратно в Бэар или… Не важно. Важно другое — вот почему Роми припёрлась к нему в машину, собралась защищать, переносить в свой Тмиор, даже не интересуясь его мнением.
— Если она, — Адан кивнул на Миру, — должна была погибнуть, ты почему-то её спас. Дважды, — тихо добавил он. — И сказал, что она нужна живой. Значит, для тебя она вовсе не разменная монета. А ещё ты привёл её сюда, ко мне. Ллэр, зачем вы пришли?
Он хмыкнул.
— Я пришёл поговорить. С собой её потащил только потому, что не хотел бросать в замке, — Ллэр наконец прекратил созерцать ночной Бэар за окном и уселся в кресло. — С таким характером это чревато, — он обернулся, посмотрел на Миру. Перевёл взгляд на Адана. — Мой единственный опыт подобного разговора — когда я был на твоём месте. Поэтому скажу, как есть. Ты опасен. И для себя, и для окружающих, если это тебя волнует хоть каким-то образом. Я шёл поговорить, а увидел… бесконтрольную ментальную силу, которая ещё будет расти. Наш потенциал не раскрывается весь сразу. Первый всплеск обычно идёт в половину силы. Пусть на поле меня не было, но я могу предположить. Тебе плевать на Роми, на Тмиор, но суть не в этом. Суть в том, что по всем следам, по тому, что ты сам помнишь о тех… тенях — за тобой пришли. Понятия не имею кто, но уверен, ты не дал себя в обиду. Только, насколько я разбираюсь в подобных вещах, этим не ограничится. И не то чтобы я сильно переживал за твою жизнь из чисто альтруистических побуждений, но ты побывал вместе с Мирой в плеш… в баре. А после этого ты чуть не убил Роми. И вот это уже затрагивает мои непосредственные интересы.
— Какие интересы?
Ллэр поморщился, ответил, словно нехотя, после паузы:
— Скажем так, я хочу изменить кое-что в моём образе жизни. Это сейчас мой единственный интерес. Возможно, не только Мира, но и ты сможешь мне помочь. Я пока не знаю, как, если твой удивлённый взгляд означает именно это. Но ты вовлечён, а значит, нам по пути. По крайней мере, в ближайшее время, если у тебя нет склонности к самоубийству, — он вздохнул. — Наверное, я должен ещё кое-что объяснить о мироустройстве. Атради считают, что Тмиор — центр, точнее — вершина некого конуса или ядро шара, солнце всего. Есть миры, которые принято называть зрелыми. Они расположены вокруг Тмиора. Потом следует некая граница, преграда, за которой находятся все остальные миры. Например, твой. Мы называем их песочницей. Зрелые миры не так уж отличаются, просто находятся ближе к Тмиору и в курсе существования друг друга, и атради в том числе. Перемещаться из одного в другой там так же обыденно, как для тебя поехать на другой конец Бэара. А ещё есть плешь. Это некий фильтр между мирами. Местами хреновый такой фильтр. Дырявый. Тот бар, что ты упоминал сегодня… Не «Нольд», куда ты приехал, а тот, где позже встретил Миру и Роми, он как раз в плеши и находился.
— В фильтре между мирами? — уточнил Адан, поймав себя на мысли, как бредово же это звучало.
— Именно.
— Но как…
— Как раз в вашем появлении там я и хочу разобраться. Это не то место, куда можно ненароком забрести по дороге домой, и твоё случайное попадание туда практически исключается. Тебя там, вообще, не должно было быть. Есть правила, законы, есть смотрители атради, которые постоянно следят за плешью. Роми одна из них.
— А она? — Адан кивнул на Миру.
— Она — случайный сбой в механизме контакта Тмиора и зрелых миров. Подправили бы память и вернули домой. В Актарион. Собственно, Роми так и сделала.
На отсутствие информации жаловаться не приходилось. Наоборот, её было много. Слишком. Настолько, что связать услышанное в одно целое, задуматься, сопоставить факты просто не получалось.
— Понятно, — Адан потянулся к пачке. Закурил, медленно выпуская дым. Вдруг с удивлением заметил на столике пепельницу с одним единственным окурком. Его окурком. Улыбнулся: — Я бы тоже хотел во всём разобраться. Что конкретно ты предлагаешь?
— Как бы парадоксально это ни прозвучало, но для начала я предлагаю тебе пойти с нами. В мой мир. Тмиор. Тут я больше ничего не могу сделать для неё, — Ллэр кивнул на Миру. — Тебе не нужен браслет, чтобы защититься от нашего солнца, в остальном там безопаснее всего.
Адан задумчиво уставился на тлеющий конец сигареты. Ллэр не договаривал. Может быть, врал. Внезапные телепатические способности тому виной или просто голос опыта, но уверенность, что это так, была практически стопроцентной. Адан не сомневался, просто знал, чувствовал. Другое дело, что с этим знанием делать. У Ллэра могли быть собственные причины не доверять и сознательно о чём-то умалчивать. Он бы на его месте точно не стал откровенничать с психом, неспособным контролировать желания и мысли. Тем более, если когда-то сам побывал на его месте.
Ллэр всё же прав, он, Адан, сейчас опасен. Для себя и для окружающих. По крайней мере, пока не научится управлять свалившимся на голову «счастьем» или пока не избавится от него. Даже если это не половина силы, и Ллэр ошибался, всё равно достаточно, чтобы стать причиной новой трагедии. Уж среди клиентов и чёртовых зануд-бюрократов Системы справедливости Бэара встречаются экземпляры похуже Миры, и совсем не хотелось, чтобы так успешно начатая карьера адвоката, сулившая много всего замечательного в будущем, неожиданно закончилась размазанным по стенке зала заседаний клерком или тем безобразием, что мысленно Адан часто желал с ними сотворить.
Ещё один плюс в пользу Тмиора — Роми. Она, в отличие от Миры, не была пешкой, случайностью или сбоем механизма и должна понимать, что случилось в баре и почему он стал каким-то доа с метаморфозами.
Был ещё один небольшой плюсик — авария и разбитый кабриолёт. Обморок в «Нольде» при свидетелях — достаточная причина, чтобы оправдать потерю управления и как итог сгоревшую груду металла. А вот объяснить, как очутился дома да так быстро, нормально не получится. Говорить правду — не поверят, утверждать, что не помнит — навлекать подозрения и дополнительные расследования. Гораздо лучше, если он исчезнет на несколько дней из Бэара.