— Нет уж, всё, что угодно, только не халатик, — хмыкнула она.
Одежда нашлась на полу среди бумаг и остального барахла. Впрочем, классический бардак, царивший в комнате, это ни капли не нарушало. Разве что девственно чистый стол выглядел как-то совсем уж нелепо. А ещё напоминал о том, что при одной только мысли снова будоражило кровь. И почему говорят, что после секса хочется спать? Её, наоборот, переполняла энергия, а бесконтрольное желание лишь немного ослабло.
Мира закусила губу, отвернулась. Слишком уж велико было искушение дождаться Ллэра и повторить. Она торопливо оделась, повесила халат на спинку стула. Затем попыталась вернуть упавшие предметы обратно на стол. Сначала аккуратно раскладывая и пытаясь сохранить подобие порядка, но это быстро надоело. И груда бумаг хаотично перекочевала с пола на столешницу.
За спиной послышался шорох. И Мире снова показалось, что она почувствовала присутствие Ллэра раньше, чем раздался его голос:
— Следы заметаешь?
Мира обернулась. Ллэр стоял у двери в спальню. Он тоже успел одеться — опять в чёрные джинсы и тёмно-серую футболку, как те, в которых он явился вчера.
Неужели это было только вчера?! Не верилось.
— Да, — на полном серьёзе ответила Мира. — Не хочу, чтобы кто-то узнал… догадался о том, что было…
— Для этого потребуется нечто большее, чем навести порядок.
— И что же?
— Время. Которого у нас, скорее всего, не будет, — Ллэр помолчал. — В тебе энергия солнца Тмиора и моя энергия атради. Она была и раньше, после того, как я привёл тебя в чувство у Адана. Но сейчас она другая. Или её больше. Будь ты такой же, как мы, или хотя бы обычным человеком, я бы смог что-то… — он повёл плечом. — Но ты особая. И то, что между нами… будет заметно.
— Боже, как всё сложно, — закатила глаза Мира. — Ладно, фиг с ним, — она отмахнулась. — Не важно. Что дальше?
— Дальше?
— Угу. Я не о нас. Я вообще. Ты же не просто так меня спасал. Расскажешь, зачем?
— Не веришь, что мне может не нравиться, когда так или иначе связанные со мной люди погибают?
— Почему не верю? Верю. Теперь верю, но… — она чуть склонила голову набок. Покосилась на стол, потом снова посмотрела Ллэру в глаза, улыбнулась: — Не понимаю, как мы связаны. Мы же только вчера встретились.
— Встретились вчера, — он прошёлся по комнате, аккуратно обминая груды бумаг. Остановился у эркера, уставился в окно. — Ты и я… мы… В мои планы не входило сколько-нибудь близкое знакомство с тобой. А потом тебя решили убить, ты же слышала. И… Я действительно не разбираюсь в биохимической чертовщине, но если бы Таль удалось то, что она задумала, я бы нашёл человека, способного расшифровать её учёные каракули и формулы. И попытался бы сделать то, что нужно мне.
— Тогда возвращаемся к моему вопросу. Что дальше? — Мира подошла к Ллэру. — Ведь у Таль не получилось, а я… здесь.
— Всё по-прежнему. Даже лучше. Ты — не Способная актарионка. Не атради. Если Адан прав, и ты стала доа хотя бы наполовину, тогда, возможно, Таль всё-таки дала мне то, что я почти отчаялся найти. Узнаю, как она этого добилась. Шаг за шагом. Каждый этап эксперимента. И найду, как использовать, — он обернулся, встретился с Мирой взглядом. — А ещё сделаю всё, чтобы не дать тебе умереть.
— Зачем? Когда-нибудь я умру, — Мира ласково коснулась ладонью его щеки. — Нельзя жить вечно.
Он накрыл её ладонь своей.
— Нельзя.
Несколько секунд она молча вглядывалась в его лицо, стараясь уловить в пристальном взгляде, в серых, как пепел, глазах что-то, что поможет понять, как ей быть. Что чувствовать, как относиться к нему, как вести себя. Уйти или остаться? Сделать вид, что между ними ничего не было? Попытаться забыть?
Разум кричал, что они чужие. Разные. Из разных миров. Несовместимые. А то, что произошло только что на столе — всего лишь банальная физиология. Не больше. И ничего в их отношениях не меняет. У Ллэра своя жизнь, планы, цели. Роми, наконец. А она, Мира, случайность. Пешка. Морская свинка. Способ получить то, что искал.
Сердце настаивало, что теперь Ллэр не может быть чужим. И забыть у неё не получится. Ни его, ни то, что случилось, ни как. И бесполезно делать вид, что ей всё равно, потому что ей нет. Именно так, большими заглавными буквами в мыслях, которые Ллэр с лёгкостью прочитает.
— Я не хочу тебе мешать. Тем более навязываться. Умираю или нет, не хочу, чтобы ты возился со мной из жалости. Я лучше сразу умру, — тихо сказала она, отступая назад.
— Что? — Ллэр нахмурился. — Мешать? Навязываться? Каким образом? Что ты… Я за годы разучился понимать людей. Что ещё за глупость пришла тебе в голову?
— Не глупость. Ты сам сказал, что даже не планировал со мной знакомиться. Но так вышло, и теперь я торчу здесь со всеми своими непонятными метаморфозами. Ты… — она осеклась, вспоминая вчерашний разговор. — Ты сказал, что мне придётся тебя попросить, если захочу умереть. Почему?
— Я имел в виду немного другое, — он ухмыльнулся. — Если ты захочешь умереть, то сможешь меня попросить, и я удавлю тебя собственноручно. Потом. Когда всё закончится. Если не будет поздно, и у тебя не отнимут такую привилегию, как смерть.
— С каких пор смерть… — Мира замолчала, только сейчас осознав, что имел в виду Адан, когда говорил о вечности. Вспомнила, как Ллэр сказал, что давно лишил себя возможности умереть. И догадалась, что он ищет. — Если атради бессмертны, то как же тогда Роми? Она чуть не погибла, если бы не ты.
— Атради бессмертны, но уязвимы. Теоретически мы можем покончить с собой. Но я не слышал ни об одном успешном случае. Да и о не успешном — только об одном. Теоретически нас могут убить, опустошив. Как Адан чуть не убил Роми, — к удивлению Миры его улыбка вдруг изменилась, словно он радовался, что Роми столкнулась с чем-то, чего не ожидала. Пусть даже это чуть её не убило. Пусть он ни за что не дал бы ей погибнуть. — Но шанс на успех ещё меньше, чем у самоубийства. Роми не знает, сколько ей лет. Она не помнит, когда была ребенком и была ли, не знает о временах, когда её не существовало. И её не тяготит, что не наступит день, когда её не станет, потому что уверена — он никогда не наступит.
— А ты? Тебя тяготит?
— Скорее, сводит с ума, — ответил он непривычно серьёзно. Даже из глаз ушло веселье. — Представь — всё можно осуществить, всё пережить, испытать. Любое чувство, любое стремление и даже полное их отсутствие. Я могу веками пить и куролесить, могу до бесконечности заниматься самообразованием, играть в игры с мирами и народами, впасть в депрессию и потратить тысячу лет на жалость к себе, десять тысяч лет! Потом я устану и от этого. Всё теряет смысл. Вечность — противоестественна. Мы не готовы к ней. Как минимум, такие, как я. Те, кто помнит своё детство, семью. Кто когда-то страдал, что жизнь коротка и рано или поздно придётся умереть, а потом получил то, на что и не смел надеяться. Время. Безграничное. Но наше сознание должно измениться прежде, чем мы примем такой то ли дар, то ли проклятие. Мы слишком люди.
— Значит, атради можно стать? Обрести бессмертие? Как?
Ллэр ответил не сразу. Сначала отвернулся. Потом отошёл, нарочно зацепив на ходу ногой стопку бумаг. Мира только теперь обратила внимание, что хоть он и оделся, но остался босиком.
— Атради можно стать. Не каждому, конечно. Ты вот не смогла бы, если бы не Таль. Это как… Ну представь, что ты — цветок. Будущий цветок, точнее. Сейчас тебя нет и в помине, или ты сидишь где-то глубоко, под землей, в луковице. Придёт время, и что-то внутри подтолкнет, разбудит, рано или поздно ты появишься. Сначала стебель, потом — больше, и в какой-то момент стоит выбор — распускаться или зачахнуть. Так и этот дар. Сидит в тебе и ждёт своего часа. Потом начинает расти, потом его можно раскрыть или лишиться навсегда. И на всё это уходит много времени. Достаточно, чтобы передумать, — Ллэр хмыкнул. — Как, однако, я зарассуждал. — Он поднял с пола что-то прямоугольное и на вид пластиковое, сдул с предмета несуществующую пыль, протёр тыльной стороной ладони. Положил на один край стола, расчистил противоположный, уселся. — Хотел бы я, чтобы с тобой об этом говорил не я. Алэй бы рассказал лучше. Я ведь был вторым, и я не умею так, как он. Да и она пришла ко мне задолго до того, как я попал в Плешь. В обход всех правил, — Ллэр сцепил пальцы в замок, уставился на свои руки. — Не совсем понимаю, что ты хочешь услышать. Рецепт? Весь путь? Почему не отказался, когда явилась? А кто откажется, когда предлагают такое? У неё было, чем меня купить. Никто не давил на меня, не заставлял принять решение тут же. Но я принял. Сразу. И потом не сомневался. Долго ещё не сомневался. Это было… интересно. Захватывающе. Сбылась мечта идиота.