Пока она говорила, настроение Роми менялось. Сначала хотелось сбежать, чтобы не слушать. Потом— ударить, после— вырвать язык, свернуть шею. Таль великолепно умела вызывать к себе раздражение. Но когда она замолчала, Роми смогла выдавить чуть слышно, чувствуя, как холодеют пальцы, и боясь сделать хоть что-нибудь, чтобы получить ответ самостоятельно:
— Что ты имеешь в виду?
— Я только что искала Ллэра и не смогла найти Тмиор, — Таль смотрела на неё в упор. — Кажется, то, чего вы, атради, так опасались, случилось. Очень надеюсь, что Ллэр не застрял там.
Она ещё не закончила говорить, а Роми уже пыталась нащупать Пути. Таль не смогла? Эта самоуверенная выскочка не показатель. Кто она такая, чтобы делать подобные заявления? Новосозданная доа из бывших врагов?
Надпространство охотно развернулось, пляж обрёл иную чёткость. Вода застыла, мелкий прибой перестал шелестеть. Песок под ногами превратился в твёрдый, потрескавшийся грунт. Туннели, тонкие, едва осязаемые проколы— сотни, десятки дорог уводили прочь, в полном, лёгком доступе. Роми прикасалась к ним, тянулась, ощущала ответное, приглашающее покалывание— только выбери и иди.
И только Пути в Тмиор упирались в невидимую преграду. Роми попыталась понять, где находятся те, с кем несколько минут назад она разговаривала, кого пыталась убедить в том, что пришло время выбираться из раковины бессмертия, и снова натыкалась на ватную, пружинящую стенку. Они были там, атради чувствовала их и не могла прикоснуться к сознаниям, достучаться, разорвать пространство.
Кружилась голова. Леденели пальцы рук и ног. Становилось тяжело дышать. Реальность теряла смысл, оставляя лишь одну мысль: не успели?!
— Ллэр не в Тмиоре, — сквозь туман паники послышался лишённый эмоций голос Алэя, и Роми вывалилась обратно в нормальное пространство. Почти упала на песок, но Алэй успел подхватить её под локоть: оказывается, он уже вышел из воды и подошёл к ним.
— Я рада, если так, — кивнула Таль.
— Да неужели? — подал голос Адан.
— Не веришь? — она с невозмутимой улыбкой обернулась к нему.
Он смерил её долгим мрачным взглядом.
Таль пожала плечами, будто отвечая на неозвученный вопрос, повернулась к ним.
— Что ж… Можете не верить, но я правда рада. Из всех атради Ллэр— единственный, кто заслужил право не умереть от голода в вашей прогнившей клетке.
— А ты знаешь всех атради, чтобы судить? — хмыкнула Роми.
Думать о том, что творится в Тмиоре, она запретила себе. Не сейчас, не здесь. Если Таль не врёт, а закрытые Пути говорят в пользу этого, то уже ничего не исправить. Не остановить. Сожалеть, посыпать головы пеплом, проклинать себя и других за глупость, упрямство и прочие непростительные ошибки— делу не поможет. Роми и раньше подозревала, что, когда солнце Тмиора начнёт меняться, мир захлопнется, законсервируется сам в себе, превратившись в ловушку, каковой был до того, как Самар нашёл выход из созданной Содружеством тюрьмы. Содружеством, среди которого были и предки Таль.
— Знаю достаточно, чтобы… Вы— ошибка, за которую пришлось заплатить всем. Нам, им, — Таль кивнула в сторону Адана, продолжила — Столько людей погибло, столько миров. И что? Вы прониклись их гибелью? Какой урок вынесли? Сиганули в раскалённую лаву от раскаяния? Нашли другой способ подохнуть от чувства вины? Нет! Вы наплевали на всех. Пережили и создали для себя уютный, безопасный мирок, угробив половину своих же. Снова! А чтобы не мучиться угрызениями совести, избавились заодно от памяти. Возомнили себя богами. Решили, что имеете право отлавливать и превращать других в такие же прогнившие, равнодушные мумии! При этом вы искренне считали это подарком судьбы! Вы…
— Мы никого не отлавливаем, — перебила Роми. — Мы своё заплатили. Те, кто погиб— знали, на что идут. Мы всезнали. Тебя там не было, ты не сможешь понять. Я не знаю, откуда ты всё это узнала, но информация— совсем не то, что лично пережить сначала тысячелетнее заточение, голод, все грани сумасшествия, агрессии, апатии, потом— надежду и неизвестность. Незнание, кто выживет, а для кого не хватит энергии нового мира!
Голос ещё не срывался на крик, но близко подходил к этому. Злость захлёстывала, лишала способности думать. Роми не желала оправдываться перед Таль. Ни перед кем. Это была цена и их выбор— её заплатить. Они все могли погибнуть, гарантии не было, но решили рискнуть, и не актарионке их судить.
— Мы— ошибка? А не решение Содружества? Не ваше всеобъемлющее категоричное превосходство? Не ваше право сильного навязывать свой взгляд тем, кто слабее, но всё же достаточно смел, чтобы пойти дальше? Тлай предложили, их послушались. Но если бы и нет, ядро Содружества, вы— Тлай, Актарион и Вильʼлари— подмяли бы под себя всех недовольных, верно? Платить заставили вы. Ты и тебе подобные. Чем существование доа грозило мирозданию? Этих доа, предков моих и Адана! Ничем, только вы не хотели лишнего беспокойства, забот. Проще наказать всех, чем только виновных. Проще обозвать виновными каждого, кто не соответствует вашим критериям!
— Нашим критериям? — Таль равнодушно качнула головой. — Содружества давно нет, Роми. Я не имею к нему никакого отношения. Прошло много тысяч лет, — она холодно улыбнулась. — Понимаю, тебе трудно осознать. Для тебя всё началось ещё тогда и никак не закончится. Могло бы закончиться сегодня, если бы не глупая ревность Ади.
— Ли, ты пыталась найти Ллэра, чтобы предупредить? — оборвал Адан, не давая Роми разразиться новой тирадой. Шагнул вперёд, развернул Таль лицом к себе — Не смогла и пришла сюда, потому что знала, что будет, да?
— Откуда, по-твоему, я могла знать?
— Оттуда же, откуда знаешь всё это!
— Я буду тебя ждать, где всегда, — она легко высвободилась, хотя Адан держал её крепко. Наклонилась, подхватила туфли с песка. — Нам надо поговорить. Кое-что решить, Ади. И лучше наедине. Согласен?
Тот лишь неопределённо мотнул головой. И прежде, чем до Роми по-настоящему дошло, что только что заявила Таль, прежде чем успела снова раскрыть рот, она исчезла.
— Чёрт бы тебя побрал, Ли… — сквозь зубы пробормотал Адан. Рухнул на песок спиной к ним, наклонился, обхватывая согнутые колени.
Чёрт бы её побрал, согласилась Роми. Чёрт бы побрал слова, что задели за живое, воспоминания, от которых болела голова, за страх, что лишал способности здраво мыслить. За эмоции, которые заставляли чувствовать себя снова девчонкой. За упрямую мать, которая решила за неё, а потом бросила расхлёбывать. Для Роми действительно ничего не закончилось, и опыт прожитой вечности сходил на «нет», затмеваемый растерянностью.
Она легонько стиснула ладонь Алэя. Ощутив ответное пожатие, невесело улыбнулась, чувствуя, как растворяется злость и появляется усталость. Захотелось точно так же сбежать, обо всём забыть или хотя бы, как Адан, упасть на песок. А потом уткнуться носом в колени и разреветься, как ребёнок.
— Тмиора больше нет, — тихо сказала она. — Или очень скоро не станет. Как когда-то не стало Тайко. Был бы здесь сейчас Ллэр, он бы цинично пошутил, что одной проблемой меньше.
— Иногда ты о нём думаешь хуже, чем я, — чуть слышно усмехнулся Алэй.
— Но с ним всё в порядке?
— Он не в Тмиоре. В этом я уверен.
Роми кивнула. Большего он и не мог знать.
Она выпустила руку Алэя, приблизилась к Адану, неспеша опустилась на песок в стороне. Хотела что-то спросить, но вместо этого сказала:
— Привет… — и почему-то почувствовала себя ужасно.
Он не ответил. Она помолчала.
— Ты тоже считаешь, что мы должны были умереть от чувства вины в качестве расплаты за самоуверенность?
На этот раз Адан ответил, хотя не сразу.
— Я считаю, что я— идиот, потому что… — он осёкся. Поднял голову, встретился с Роми глазами. Взгляд изменился. Вместо тотальной растерянности— лёд отчуждения, словно за долю секунды между ними появилась невидимая, но очень прочная стена. Не та, что превращала их в смертельных врагов, но та, что не позволяла оставаться друзьями. Адан выпрямился, горько усмехнулся. — Нет, я не считаю, что ты должна была умереть. На твоём месте я бы не торопился прыгать в пекло, а постарался выжить. Ты сделала выбор. Это не делает тебя лучше в моих глазах. И хуже тоже. Ты такая, какая есть. И ты не виновата.