— Ну и что ты предлагаешь? Будем стоять здесь и искать виноватых?
— Никто здесь стоять не будет, — отозвался Ллэр.
— А что, собственно, вы собрались узнавать у него? — спросила Роми.
— Скорее уточнять. Некоторые подозрительные моменты, совпадения. Осведомлённость Самара, поведение Адана, превращения Таль, — он помолчал, словно обдумывал, с чего начать. — Я всё это время считал, Самар ничего не знал, но ошибался. Похоже, самый древний атради умело водил меня за нос. Когда я нашёл его, он выращивал цветочки в глиняных горшках, картошку— за домом, занимался самосозерцанием и был склонен к словесному поносу философского характера. Как такому не поверить? Сейчас понимаю, что он либо никогда не стирал собственную память, либовосстановил её.
— Битые шары в Пещере Вэра, — пробормотал Алэй.
— А… — выдохнула Роми. — Полностью загруженные капсулы памяти уничтожаются. Почему я раньше не думала об этом? Это ведь очевидно. Он своё жилище построил над входом в пещеру, и при всём желании его всегда было невероятно сложно найти. Вероятно, она как-то экранировала.
— Не думала, потому что не казалось важным, — сказал Ллэр. — Я готов перед каждым словом добавлять «может быть» и «возможно». Нам ничего неизвестно о том, что конкретно запустило процесс уничтожения. Может, со смертью Самара начался процесс отката только потому, что все изменения держались на его жизненной энергии. Ведь мы не знаем наверняка, что конкретно он сделал, когда превратил Фахтэ в Тмиор, а вас— в атради. Но когда его пришли убивать, он не удивился. Не защищался, не сопротивлялся даже на словах. И он узнал…
Мира почувствовала на себе чей-то взгляд, обернулась, встретилась глазами с Алэем.
— Ты попробовала на нём тот же способ? — спросил он.
Его вопрос не был обвинением, в голосе не было упрёка или злости, и всё равно задело. Напугало, заставило заново пережить те ужасные мгновения, когда на её глазах и по её вине умирал Самар. Захотелось оправдаться, найти всему объяснение, доказать, что не виновата. Только как? Не говорить же: это не я. Не она, а кто тогда? Кому бы не принадлежал тот голос, именно она позволила подчинить себя.
Алэй ждал ответа. Казалось, они все ждали. Даже Ллэр. Впрочем, почему это её удивляет? Он же сказал, что готов перед каждым словом ставить «возможно». Он ни в чём не уверен, абсолютно всё подвергает сомнению. И её слова тоже. Все попытки убедить в невиновности Адана наверняка воспринимает, как укрывательство. Или ещё что похуже.
Захлестнула обида, чувство вины сменилось злостью.
— Может, доа и атради никогда и не были врагами, — Мира выдернула свою ладонь из пальцев Ллэра. — Но мы на верном пути ими стать.
— Чего? — удивился он.
— Ничего! — огрызнулась она. — Адан— мировое зло, Таль ненавидит атради, я убила Самара. Замечательно. Вот и нашли виноватых.
Ллэр рассмеялся.
— Имею полное право забрать часть лавров мирового зла себе. Это же я полез со своей навязчивой идеей к Самару, начал следить за Таль и её экспериментами, привёл тебя в Тмиор, а потом и Адана. Продолжать? — он поймал её руку, Мира снова попыталась выдернуть, тогда он взял вторую. Всё так же улыбаясь, посмотрел ей в глаза. Сказал, кивнув в сторону Алэя: —Он умеет задать вопрос. Это у меня от него. Мы все виноваты. Сейчас, раньше, ещё будем. Но в данный момент мы перечисляем факты. Понятно?
Мира послушно кивнула, успокоилась, как будто прикосновения Ллэра обладали магической силой.
— Адан— мировое зло? — нарушила молчание Роми.
— Я не знаю, — ответила Мира. — Надеюсь… Нет, верю, что нет, но… Кто-то управлял мной, заставил перенести Тени на поляну, убить Самара. Самое странное, что он знал, кто я. А я готова поклясться чем угодно, что видела его впервые в жизни! Но он не просто узнал меня. Он понимал, что я собираюсь сделать, и даже не попытался остановить. Словно ждал этого, понимаете? — Мира говорила, уже не думая, как будет выглядеть вся история в глазах Роми и Алэя, поверят ли они ей, сочтут виноватой или сумасшедшей. — Кто-то вынудил меня сделать всё это. Кто-то подчинил моё сознание, перенёс меня с места на место. Насколько я знаю, атради так не умеют. Только мы, доа. Но зачем Адану уничтожать Тмиор?! Это абсурд. Я скорее поверю, что сошла с ума и у меня раздвоение личности, чем в то, что Адан способен сознательно причинить мне вред, — она замолчала и почувствовала, как Ллэр обнял её за плечи, прижал к себе крепче.
— Адану как раз и незачем. Он чистый доа. Ему если кого и ненавидеть, так Содружество, не нас, — задумчиво произнёс Алэй. — Я успел пообщаться с ним совсем недолго, но достаточно, чтобы понять — у него нет подобных замашек. Адан из тех, для кого всё, что им непосредственно не мешает, не имеет значения, — он усмехнулся. — Злой властелин— не его амплуа.
— Но при этом кое-что в его поведении на тот момент было просто зеркальным отображением одновременных действий Миры, — отозвался Ллэр. — Я видел одну часть и прочувствовал на своей шкуре другую. Не думаю, что это тоже некое свойство доа, как таковых. Вроде способности притягивать к себе.
— Мы, кстати, можем ставить автоответчик, — буркнула Мира.
— В смысле? — Ллэр посмотрел на неё.
— «Никого нет дома, дёргайте позже», — ответила она. — В смысле, это можно контролировать. Удовольствия, когда таскают с место на место, мне лично хватило. А поскольку в последние месяцы тебя рядом не было, чтобы спасать, пришлось самой о себе позаботиться.
— Она права, — Роми принялась массировать виски. — Как же мне надоела каша в голове. То не помню ни фига, то всплывает. Вот Адан меня вытащил сюда, а я даже не врубилась. А должна ж была!
— У тебя на Адана непредсказуемые реакции, начиная с Плеши, — ухмыльнулась Мира. — Или тебя вырубает или не врубаешься.
— Может, ты всё-таки его дальняя родственница? — хмыкнул Алэй.
— Что? — Роми нахмурилась, посмотрела на него.
— Адан предположил. В теории, так сказать, можешь ли ты быть его сто раз прабабкой, — он улыбался, но ощущение, что отец Ллэра не шутит— возникло. — Может, ещё одно свойство доа.
— Нет, — уверенно ответила она. — Это не на него реакция. Это реакция на то, что у меня в голове больше информации, чем мой мозг в состоянии обработать. Понятия не имею, как не путаюсь в том, что когда было и почему! Я должна знать про доа всё. Что могут, что нет. Как могут. Я ведь была достаточно взрослой, чтобы запомнить. А в итоге…
— В итоге мы уходим от темы, — вмешался Ллэр.
— Мне вообще кажется, что на самом деле доа гораздо больше, чем мы думаем, — пожала плечами Мира.
— Только этого нам не хватало, — вздохнула Роми.
— Тебя выдёргивал кто-то ещё? — спросил Алэй.
— Да. Ллэр всё видел. В моей памяти. Тот, кто перенёс меня к Самару, тот, кому принадлежал голос, не Таль и не Адан, — она повернулась к Ллэру. — Ты сам сказал, что он был с тобой и копировал меня, задыхался. И… Если он как-то замешан, если это как-то связано с тем, что делали со мной, то его используют точно так же, как меня. Наше незнание, силу, возможности. Существует ещё кто-то, обладающий такими же способностями, как у нас. Ещё один доа. Или несколько. Может, сотни. Или же… это вообще не имеет отношения к доа, — Мира замолчала. Теперь уже она взяла Ллэра за руки. — Эль, что будет с ними?
— С доа?
— С теми, кто остался в Тмиоре.
— Ничего хорошего, — помрачнел он.
— Сейчас там всё возвращается на круги своя, — тихо сказала Роми. — Те, кто остался, не могут выбраться. Солнце наверняка перестанет давать необходимую энергию, барьер окреп. Планету зальют огненные реки, и нет такой неуязвимости, которая выстояла бы перед лавой. Другие Вселенные им недоступны, внутренние Пути ведут в пустоту, потому что остальные четыре планеты тоже мертвы. Дальше, как тебе подскажет воображение.
— А с вами? И с другими, кто остался вне Тмиора?
— У нас есть солнце Эннеры.
— Нет, — Ллэр и Алэй заговорили одновременно. Переглянулись и оба так похоже усмехнулись. Совсем невесело. Алэй продолжил — Нет, Рэм. Очень может быть, что у нас нет солнца. Или в скором времени не станет. С нами тоже что-то происходит. Мы ещё не чувствуем это, мы ещё— атради, но поскольку не можем проникнуть в Тмиор— значит, изменения затронули и нас.