Албанер был потрясен. Мехриджан, которую он всегда считал, нежной, ласковой и добросердечной девушкой, которая и мухи бы не обидела, теперь занесла над его сердцем смертоносное острие ножа.
Албанер, железной хваткой взявшись обеими руками за ее запястье, начал его сжимать. Рука принцессы расслабилась, и она выронила оружие. Албанер откинул его в сторону и встал на ноги. Схватив ее за обе руки, он с гневом спросил:
- Зачем! Зачем ты хотела это сделать? Какая у тебя была твоя цель, Мехриджан?
Она, не сказав ему ни слова, промолчала.
- Почему ты молчишь? Отвечай, какая у тебя была цель?
Тут он посмотрел ей в глаза. Ледяной холод, исходивший из ее взора, словно изо всех сил пытался подчинить себе его сердце, его разум и волю. Почувствовав, что находившееся перед ним прекрасное существо не Мехриджан, он с силой оттолкнул ее от себя и потянулся к мечу. Как только он замахнулся, чтобы отрубить ей голову, как ее образ исчез с его глаз. Теперь перед собой Албанер видел жену Надовара Ифриту, объявившую себя царицей ордена темной ночи. Он уже занес над ней свой меч, когда увидел, что у нее за спиной появились крылья. От изумления Албанер замер на месте.
Не теряя времени, Ифрита вынула свой меч и взлетела под потолок высокого шатра Албанера. Повернувшись в воздухе, она подняла его и бросилась на растерявшегося Албанера. В полутемноте между ними началась настоящая рубка. Колдунья то взлетала вверх, отбиваясь от Албанера, то камнем падала на пол и пыталась или отрубить ему ногу или попасть ему в живот.
От звона мечей многие караульные уже проснулись. Они вот уже сколько времени гадали, что же происходит в шатре Албанера? Но из-за того, что там должна была находиться принцесса, никто не решался даже близко туда подойти.
Чтобы не дать ей сбежать из шатра, Албанер стоял у выхода и непрерывно нападал на Ифриту. Когда, рубясь, он стал приживать ее к стенке, собираясь нанести ей решающий удар, Ифрита снова от него увернулась и внезапно перерубила опору, поддерживающую шатер. А опустившийся меч Албанера пришелся на его стенку и разрезал его сверху донизу. Ифрита, издав торжествующий крик, в мгновение ока проскочила сквозь разрез уже обрушивающегося шатра. Взлетев в воздух, она полетела к дереву, на котором сидела какая-то сова, Увидев Ифриту , она взлетела с ветки и исчезла с глаз. Караульные, пришедшие в еще большее изумления от чудес, происходивших возле шатра Албанера, очнулись и бросились к его рухнувшей палатке. В это время Албанер уже выбрался наружу. А Харун уже был тут как тут.
Из всех рыцарей, отдыхавших в лагере у подножья Хачена, только Игласион спал мертвым сном. Но от поднявшегося здесь шума проснулся и он. После того, что вчера сотворила с ним гигантская пчела, явер царя Шамона, продолжавший трястись от страха, не вставая на ноги, прямо из постели пополз к выходу из своего шатра.
А наружи, по приказу Албанера рыцари уже прицельно стреляли в улетающую Ифриту. В это время, к общему удивлению, произошло еще одно необъяснимое чудо. Все увидели, что после того, как Ифрита поднялась в воздух и улетела, сюда направилась какая-то странная птица. По мере того, как она приближалась к ветке дерева, на которой только что сидела какая-то сова, она постепенно приобретала образ Мехриджан. Когда живая принцесса уселась на эту ветку, рыцари замерли на месте и не решились в нее стрелять.
Стоя на карачках, Игласион немного отодвинул занавесь шатра и высунул голову наружу, чтобы узнать, что тут происходит. Тут от изумления у него полезли глаза на лоб. На ветке дерева, растущего напротив сидела, подрыгивая ногами, принцесса Мехриджан. Она глядела на рыцарей и дразнила, показывая им свой язык.
Ничего не понимая, Игласион нырнул обратно в шатер и несколько раз стукнул себя по голове. Потом, посмотрев на свою белеющую в полутемноте постель он осознал, что это не сон. Тогда вообразив, что он галлюцинирует, он опять высунулся из шатра и закричал рыцарям, еще не опустивших луки, наставленные на Мехриджан:
- Эй, что вы делаете? Да это же наша принцесса! Почему вы уставили на нее свои луки?
Албанер, натянул тетиву и, прицелившись в самозванку , сидящую на ветке дерева, крикнул: