Елисею все не давали покоя вышедшие из реки крылатые жеребцы, которых, сидя на берегу, он увидел некоторое время назад. Он часто приходил на берег и с надеждой снова увидеть этих странных лошадей, долгое время не отрывал взгляда от быстрых текущих вперед вод.
И сегодня с той же надеждой увидеть крылатых жеребцов, он снова пришел на берег. Хотя с того дня, как он впервые их заметил, прошло несколько месяцев, от них не было ни слуху ни духу.
Вдруг ржание лошади, донесшееся из леса, отвлекло Елисея от своих мыслей. Обернувшись, он увидел тех самых лошадей, которые в день, когда тут появились крылатые жеребцы, подходили к реке на водопой. Вспоминая особые признаки кобыл, спаривавшихся с теми конями, он осмотрел весь табун, вглядываясь в каждую из самок. Внезапно его взгляд упал на двух жеребых кобыл, шедших в самом конце табуна. Это были те самые кобылы.
Тут же к нему подскакал табунщик. Поздоровавшись, он спросил:
- Что, Елисей, кажется, ты положил глаз на моих лошадей. А не хочешь ли ты купить у меня какую-нибудь их них?
Чтобы не вызвать него подозрений, Елисей спокойно ответил:
- а ты знаешь, что все твои лошади уже постарели и валятся с ног? Я хочу купить молодых жеребят.
Табунщик показал ему на двух жеребых кобыл и сказал:
- Видишь их? Я спарил их с лучшими царскими жеребцами. Хочешь, продам их будущих жеребят? Дашь мне по пятьдесят монет за каждую, тогда договоримся.
Елисей, вынув из своего пояса кошель, достал оттуда тридцать монет и протянув их табунщику, сказал:
- Держи, пусть останется, как задаток. Не забывай, что если продашь их кому другому, я возьму у тебя денег вдвое больше него.
- Будь спокоен, Елисей. Кому придет в голову обманывать такого покупателя? Жеребята уже твои.
Елисей еще раз бросил взгляд на лошадей с распухшими брюхами и с довольством покинул это место.
***
Албанер и Огуз, положив перед собой ветхую карту, трофей из библиотеки Надовара, и собирались заранее определить предстоящий им путь до Газаки. Они могли добраться туда, проехав длинную дорогу по суше, а потом, поскольку Газака по всем сторонам омывалась морем, доплыть до нее вплавь.
Албанер понимал, что Шамон, посылая его и его людей в Газаку, преследовал не только цели приобретения новых земель и укрепления границ. Он хотел, чтобы его забыл народ, разлучить с его любимой Мехриджан и, наконец, скормить Газакским драконам. Именно такие причины лежали в основе этого зловещего плана, составленного с подачи Игласиона.
Не считая того, как трудно было проникнуть в саму Газаку, для того, чтобы добраться ли морских берегов, Албанер должен был еще пройти через сколько-сколько неизвестных и внушающих страх территорий, а после этого плыть по неспокойным водам моря.
Харун положив на карту линейку, соединил красным карандашом Албанию и Газаку прямой линией.
- Если мы отправимся по берегу моря, то это самая короткая дорога. Но тогда нам придется пересечь страну Аргнполд.
Албанер, глядя на карту, с решимостью сказал:
- Раз эта самая короткая дорога, то хочешь, не хочешь мы должны выбрать ее. Чем быстрей, тем лучше. Пока Шамону не пришла в голову новая причина, Мехриджан должна стать моей.
- Так и есть, продолжил Харун. - но ты знаешь, что нас ждет в этих странах?...
Албанер взглянул на него и улыбнулся:
- Харун, ты самый лучший разведчик в Албании. Наверно, ты все знаешь все и о Дербенте?
- Так оно и есть, Албанер. Я не хочу еще раз беспокоить тебя подробностями. Все равно, для того чтобы мы быстро дошли до цели, нам придется пройти через эту страну. Поэтому, давай-ка отправимся в дорогу завтра. По мере приближения к Дербенту, мы будем двигаться в соответствии с условиями.
Албанер, согласившись с Харуном, отдал распоряжение рыцарям, которые должны были отправиться с ними в Газаку, готовиться в дорогу.
А он сам поспешил попрощаться с Мехриджан. Он хотел заключить с ней завет, что она будет его ждать, и еще раз сказать ей самой, как безумно он ее любит.
Мехриджан была в объятьях Албанера. Он чувствовал, как быстро-быстро билось ее сердце. Мехриджан, чего бы то ни стоило, пыталась найти способ, как не разлучиться со своим любимым: