Начальник разведывательной службы, прижимая свой огненный факел к спине слуги, на которой уже не оставалось целого места, говорил:
- Я тебя спрашиваю, кто поручил тебе подбросить в вино яд? Отвечай!
Не выдержав бесконечных страданий, слуга тихо прохрипел и навеки закрыл глаза.
***
О том, что произошло во дворце, Елисею уже было известно. В действительности, весть о смерти Игласиона нисколько его не опечалила, потому что ни он, ни Албанер его не любили. Но то, что Мехриджан была брошена в тюрьму, очень его беспокоило. Если бы он не сберег возлюбленную своего близкого друга Албанера, и по указу царя ее казнили бы, то после этого Елисей никогда не смог посмотреть ему в глаза. Из прошедших веков известно, что ради своих подданных многие правители жертвовали в сражениях своими детьми, и история никогда их не забывала. Однако конец правителей, которые ради власти жертвовали и своими подданными, и детьми, всегда был очень трагическим. Елисей понимал, что самую большую ошибку в своей жизни Шамон совершил, когда послал Албанера в безвозвратный путь. А тем, что он поместил Мехриджан в тюрьму, он совершил свою вторую очень большую ошибку. А это день за днем приближало его к концу. Но, несомненно, что когда Шамон почувствует приближение своего конца, начнет ко всем относиться с подозрением и.. Начнет еще больше буйствовать. Поэтому Елисей, в первую очередь должен был освободить Мехриджан, а потом подумать, как помочь Албанеру.
В начале года приблизилось время, когда должны были ожеребиться те самые кобылы, что спаривались с крылатыми жеребцами. Поэтому Елисей, чтобы что-нибудь узнать о жеребятах, которых он должен был купить, отправился на берег реки к табунщику, которому давал за них задаток.
Искать его пришлось долго. Выглядя очень расстроенным, он сидел на одном большом камне возле своего табуна, пасшегося на берегу реки. По мере приближения к нему, заметив, что хозяин лошадей даже не поднимает голову, Елисей подумал, что, наверно, жеребята погибли во время родов. По их уговору, если табунщик не смог бы дать ему жеребят, он должен либо возместить задаток в двукратном размере, либо за каждого жеребенка отдать ему одну из самых лучших лошадей в табуне.
Елисей поздоровался с ним и спросил, отчего он так расстроен?
Тот, не двигаясь с места, с грустью сказал:
- Извини, Елисей. Ожидаемые тобой жеребята родились худыми, хилыми, одним словом, ущербные. У обоих на спине с обеих сторон видны кровяные полосы. Видно, во время родов их бескостные худые тела были повреждены матерями. А они, в свою очередь отказались их кормить. Скорей всего, они умрут через два-три дня. Я не смогу тебе их передать. Извини меня, Елисей, ну зачем тебе такие уродцы?...
- Хорошо, скажи мне, а где они сейчас?
- В конюшне. Пойдем, покажу.
- Пошли.
Всю дорогу табунщик все бурчал:
- Елисей, никогда мой труд не пропадал так зря. Ведь я пасу своих лошадей на самых лучших пастбищах и ухаживаю за ними, не покладая рук. Этих кобыл я холил и лелеял больше других, чтобы на свет появились достойные тебя здоровые, большие жеребята. Наверно, их сглазили соседние табунщики...
Когда Елисей вошел в конюшню, то, увидев сидящих в углу жеребят, не поверил своим глазам. Как же они походили на тех крылатых жеребцов! И окраски были точно такие же. Он приблизился к ним и увидел те самые синюшные полосы по обеим сторонам спины, которые табунщик называл ранами.
Появившиеся в сердце Елисея искры надежды смешивались с чувством радости. Он сказал:
- Я беру этих жеребят. Ничего, если умрут. Я буду за ними ухаживать и постараюсь поднять на ноги.
- Елисей, тебе необязательно их забирать. Я же сказал, что отдам тебе самых лучших лошадей из моего табуна.
- Нет, спасибо. В том, что они родились такими, ты не виноват. Я их забираю. Но у меня есть к тебе одна просьба.
- Пожалуйста, Елисей. Я готов сделать все, что ни скажешь.
- Дои молоко матерей этих жеребят и каждый день отдавай его мне. Его будет забирать один мой человек.