Албанер быстро вскочил на ноги и, выйдя в давно опустевший двор, увидел гигантскую змею, которую вкратце описал ему Вазар. Словно заметив, что там кто-то появился, она переползла через высокую крепостную стену и, неожиданно раскрыв на крылья воздух, полетела к караван-сараю. Через мгновение она уже была во дворе. Приземлившись, она глубоко внутрь убрала свои крылья и подползла к Албанеру. Он неподвижно стоял перед ней и ожидал ее дальнейших действий. Змея подняла голову и обнюхала его. Затем с каким-то удовлетворением закрыла глаза и отползла чуть назад. Но она тут же их раскрыла и, снова потянувшись к нему, обнюхала. Тут Албанер обратил внимание на странное выражение в ее взгляде. Это был не бесстрастный гипнотизирующий взгляд какой-нибудь кобры, а глаза безумно влюбленной женщины. У него онемел язык. Ему вдруг показалось, что эта гигантская змея что-то хотела ему сказать или просила у него помощи. эти глаза разговаривали с ним, и это был язык тишины. Все, кто в эту минуту стоял во дворе, затаив дыхание, ждали, чем же кончится это знакомство. На мгновение у Албанера мелькнула мысль выхватить меч и отрубить ей голову. Но то, что он только что прочитал в ее взоре, не дало ему это сделать.
Здесь змея подползла к нему еще ближе и стала тереться головой о его руку. Затем она потерлась о его грудь, и внезапно начала обвиваться вокруг его тела.
В это время в воротах караван-сарая наконец-то появился ожидаемый дербентский рыцарь в черном. Едва он вошел, как крикнул:
- Албанер, пока не поздно, быстро сними ее с себя и беги, сейчас она тебя задушит!
Змея, которая только что всем телом ласкала Албанера, слезла с него. Обернувшись к этому рыцарю, она схватила его в зубы и с силой ударила его тело о каменных стены караван-сарая. Можно было даже услышать, как сломались его кости. Дербентец, который недавно вел себя с нескрываемым высокомерием, теперь неподвижно лежал у стен здания.
Поскольку гигантская змея отвлеклась на то, чтобы расправиться с тем рыцарем, Харун воспользовался удобным моментом. Он схватил Албанера за руку и с невиданной силой втащил его в караван-сарай. Торопливо закрыв дверь, он с возмущением воскликнул:
- Что ты делаешь, Албанер? Биться с ней настоящее безумие! Ты, что не видел, какая она огромная?
Албанер задумчиво ответил::
- Понимаешь, Харун, мне кажется, что она словно хотела сказать мне что-то важное.
- Дорогой мой, если бы змеи умели говорить, наверно, они стали бы властелинами мира. Да будь они все прокляты! Не смей с ней связываться!
Албанер подошел к окошку комнаты, чтобы узнать, что происходит во дворе. В это время гигантская змея, унюхав, что оно подошел туда, приблизила к нему голову и снова уставилась на Албанера. Внезапно откуда-то в ее пасть ударил яркий язык пламени и обожженная змея отскочила от окошка. Албанер еще немного подойдя к окошку, увидел, парящего в воздухе дракона, извергавшего на нее свой огонь. Он словно пытался не убить, а во что бы то ни стало подчинить ее своей воле.
Пойманная врасплох змея, вертя головой в разные стороны и изворачиваясь от обжигающих ее пучков огня пламени, пыталась нанести ему ответный удар. Но вдруг она на мгновение бросила на Албанера молящий взгляд.
Словно поняв значение этого взгляда, он быстро спустился по лестнице на второй этаж караван-сарая и оттуда забрался на чердак. После это он перелез на крышу и, выбрав удобный момент, бросился на спину дракона. С трудом сохраняя равновесие, он добрался до его шеи и, достав свой меч, начал колотить им по его по голове. Когда дракон, изрыгая из своей пасти огонь, попытался взлететь вверх, змея напряглась и сильно ударила его своим хвостом. От ее удара он отлетел к стене караван-сарая. Ударившись о него, он разрушил забор и рухнул на двор. А Албанер упал с дракона и потерял сознание.
Тут дракон снова поднялся в воздух, как будто все еще хотел выяснить с ней отношения.. Но, получив от нее новый удар, он понял, что ему уже с ней не справиться, он, взмахнув крыльями, поднялся в воздух и исчез из виду.
Когда Албанер открыл глаза, он уже находился во дворце князя. После того, как слуга доложил ему, что албанец уже пришел в себя, тот сразу же пригласил Албанера к себе. Оказав ему настоящий царский прием, он усадил его против себя и сказал: