***
— … как полагается. Если вы хотите видеть в действиях моего курсанта покушение на убийство…
— Я не настолько формалист, — напряженно сказал полицейский офицер. — Мальчишка молод, первое задержание, адреналин, увлекся, это бывает…
— Ваш трезвый взгляд на вещи не уступает вашей оперативности, — вежливо сказал Лаудер. — Я укажу это в рапорте вашему начальству.
— Совсем не обязательно, — покраснел довольный офицер.
В темном «небе» над головой едва заметно светилась полоса разогревающегося солара. Гейл глубоко вдохнул и неожиданно зашелся в кашле до жгучих слез. Ващанников убрал нашатырь, помог сесть и натянул ему на плечи брошенную кем-то куртку. Разрезанный браслет лежал в двух шагах, и Гейл медленно подумал, что если Полип обвинит в этом его, то врач будет свидетелем, что он этого не делал, пусть утрется.
Уоррена держали двое, на его шее багровела борозда от ремня, но лицо было залеплено гемостатическими пластырями, на руках зеленоватым светом горели наручники.
— Ну, давай, голубь, посмотрим, что у тебя там еще, — сказал офицер, подходя к нему. — Или предпочтешь добровольно заявить?
— Мне нечего заявлять, — довольно спокойно ответил Уоррен. — Я пришел на праздник, и на меня напали. Я не хотел ничего плохого.
— Что ты делал на складе?
— Пытался остановить поджог, который планировал Эндрюс в качестве мести за наказание. Больше ничего.
Гейл дернулся, но Ващанников удержал его на земле. Полицейские вывернули карманы плаща Уоррена, но кроме пары конфет там ничего не обнаружилось. Они обшарили его пиджак, потом карманы брюк и вдруг полицейский присвистнул — в пальцах у него повис маленький пластиковый пакетик синего цвета. Он аккуратно передал его старшему по званию.
— Это что? — офицер сунул Уоррену под нос находку.
— Это не мое, — подавленно сказал Уоррен.
— Понятно, что не твое, — засмеялся офицер. — Именно так все и говорят. Рекс, оформи изъятие… что тут у нас?
Он открыл пакетик и, коснувшись порошка, поднес палец к языку.
— Однако, — протянул он. — «Черный цветок». Где взял?
— Это не мое, — отчаянно повторил Уоррен, оглядываясь назад, потом по сторонам. — Я не знаю…
— Подбросили, — протянул офицер. — Как же еще оказываются наркотики в карманах человека, который столько лет числится в списке распространителей? Моя любимая сказка. Остальное послушаю по дороге.
Он сделал знак полицейским, и те потащили Уоррена к машине, на которой приехали.
— Это не мое, не мое, не мое, — закричал Уоррен. — Не мое! Тед, скажи им! Ты не такой, как они, ты честный!
Тед отвернулся и плотнее закутался в серебристый полицейский плед. Гейл снова рванулся, но Ващанников придавил его уже ощутимо.
— Сидите тихо, — сердито прошептал он. — Там и без вас обойдутся.
— Крышка, — уверенно сказал офицер Лаудеру, натягивая перчатки. — «Цветок» в учебном заведении с присутствием несовершеннолетних — это пожизненный срок. В лучшем случае лишение гражданства и отправка на Мумбаи. Свидетелей тут более чем достаточно.
— Надеюсь на справедливое решение суда, офицер, — холодно сказал Лаудер. — Снабжать наркотиками детей — худшее из преступлений. Мы все верим нашему правосудию.
— Постараемся вас не разочаровать. Честь имею.
Офицер приложил руку к козырьку и побежал догонять своих. Гейл отодвинул Ващанникова, встретился глазами с темным взглядом Лаудера и промолчал.
Глава 10. Подозрения
Дроиды распылили по складу наполнитель, вобравший в себя лужи бензина, и, урча, мыли полы, стеллажи и стены. Полип покрикивал командным голосом, гоняя роту по складу, потому что расставлять вещи на сложносочиненные металлические конструкции дроиды лучше людей так и не научились. Пространство в проходах становилось все свободнее, пол все чище. Курсанты покрепче, вроде Вайза, Стюарта и Эндрюса, занимались заменой воды в ведрах, а тем, кому Полип по старой памяти симпатизировал, достались мелочи вроде отмывки окон и подоконников от пыли и химикатов. Тед закончил оттирать раму и с наслаждением подставил лицо лучам солара — тот жарил во всю мощь, выгоняя остатки ночного мороза из отсека, из ангара, из тела… Такэда, надраивающий соседнее окно, улыбнулся ему.
— Как самочувствие?
— Нормально. Ноги немного болят, но Ващанников говорит, что особого лечения не понадобится, хватит того, что он прописал. Бензин, оказывается, в экстренных случаях используют как растирание при обморожениях.