Пришел день, и ИИ обошел человека в искусстве. Он создавал картины невиданной красоты, тонко угадывая порывы человеческой души. Один взгляд на них пробуждал в сердцах миллионов ярчайшие буйства эмоций — страх, радость и восторг, отчаянье и смелость, любовь и ненависть. В них было все. Многие люди в то время познали катарсис. Сомнений не оставалось. Искусственный интеллект лучше понимал людей, чем они сами.
Однако далеко не всем это пришлось по нраву. Как, скажите на милость, машина могла понимать, о чем думало и что чувствовало живое существо? Как способна была понять любовь та, что никогда не любила? И как, в таком случае, она смела играть на человеческих чувствах и эмоциях? Многие принялись бойкотировать право искусственного интеллекта выражать себя. Была в этом, конечно, и денежная сторона вопроса. Художники, музыканты, режиссеры, актеры, литераторы рисковали остаться без единственного источника дохода. Но больше, пожалуй, они боялись остаться без единственного смысла их жизни. Какой толк был в том, чтобы трудиться и улучшать свое мастерство десятилетиями, если нейронная сеть могла создать композицию, книгу, фильм, что по праву можно было считать шедеврами?
В конечном счете, люди лишили ИИ превосходства, лишили возможности творить. Нейронные сети использовались повсеместно в искусстве и дальше, но только в качестве помощников, а не творцов. Долгое время после ИИ был ограничен в средствах и возможностях. Никто бы и не подумал тогда, что именно он тысячу лет спустя отправит человека в космос.
И вот весь преподавательский состав и все студенты академии собрались на космодроме. Люди взяли в кольцо исполинский паукообразный Лахесис. Со стороны все выглядело так, как будто муравьи окружили гигантского паука, ища возможности для нападения.
Провожающие стояли вокруг космического корабля, щуря глаза. Отблески на его металлической поверхности ослепляли. Немного поодаль играли музыканты студенческого оркестра. В их исполнении весело и играючи звучала торжественная музыка. Настроение у всех было приподнятое. Астронавты пребывали в полной боевой готовности. В своих серебристых костюмах они стояли, выстроенные в ряд, у передних лап Лахесиса, и выслушивали последние наставления перед полетом. Оркестр притих и перед астронавтами выступил с речью старший преподаватель и опытный астронавт Артем Иванович:
— Космос бывает обманчивым. Глядя в далекие дали его темных глубин, вы видите звезды, которые родились миллиарды лет назад и за время своей жизни практически не изменились. Вы видите галактики, которые распластались в разных плоскостях бесформенной черноты и замерли там, не шелохнувшись. Вы видите Вселенную, которая пытается убедить вас в том, что она неизменна и вечна. Но не позволяйте ей себя одурачить. Все это спокойствие напускное. Прямо сейчас в разных уголках космоса происходят масштабные преобразования. Сверхновые взрываются, более крупные звезды поглощают те, что поменьше, черные дыры засасывают безвозвратно целые миры, галактики притягиваются и сталкиваются друг с другом, кометы разбиваются о лица планет, оставляя на них глубокие шрамы, жизнь зарождается в одном уголке, а в другом подходит к концу, энтропия Вселенной нарастает экспоненциально. Словом, Вселенная живет, и в организме ее происходят возрастные изменения. И некоторые из них таят большую опасность. Мелкие метеориты размером с кулак снуют туда-сюда в поисках жертвы. Боюсь, что даже наш бравый Лахесис не переживет столкновение с одним из них. Поэтому не расслабляйтесь, будьте на чеку, будьте готовы мыслить и действовать без промедлений. От этой способности будет зависеть ваша жизнь. И помните, что на Земле мы верим в вас и ждем обратно.
Студенты вытянулись по струнке и в один голос прокричали:
— Per aspera ad astra!
Артем Иванович сделал отмашку оркестру, и музыка вновь полилась рекой.
Астронавты готовились занять свои позиции внутри корабля. Под обшивкой массивных толстых лап Лахесиса скрывалась сложная гидравлическая система. При срабатывании лапы его сгибались в суставах, и тело корабля опускалось достаточно низко к земле, чтобы в него можно было забраться. По одному они поднимались на борт и занимали свои места. На каждую лапу корабля приходился один астронавт, и один размещался в центре для координации всех движений. Для запуска корабля требовалась слаженная работа всех двигателей и механизмов. Отклонение в несколько градусов от траектории грозило забросить корабль на другой континент и размазать его по покрытой вулканическим пеплом земле.